Комендантский час. Вероника Иванова

сейчас позвоню Георгию Христофоровичу, и он все-все уладит.

      Гудок. Еще один. Не занято, слава богу!

      Третий. Пятый. Двенадцатый. Двадцать второй.

      Что за чертовщина? Он же всегда берет трубку не позже третьего.

      Опа! Сбой вызова.

      Даже так? Быть не может. Наверное, оставил телефон в пальто или еще где. Ну ладно, добегу до его дома, благо тут рядом, через квартал.

      – Я на минутку, Анжела Афанасьевна! Никуда не уходите!

      Особенно если сможете открыть запертую снаружи дверь.

      Не нравится мне все это. Очень не нравится.

      Была она всегда дурой, временами – похотливой, чего греха таить. Но не настолько же, чтобы лезть под первого встречного? А тем более под меня, на которого у Анжелки и всей ее семьи давно вырос большой зуб по причине проведенного в непосредственной близости детства. Из других одноклассников одних уж нет, как говорится, а те далече, зато я – прежнее бельмо на глазу. Зоя Аркадьевна, земля ей пухом, отменно выполняла функции ангела-хранителя, но Фаня на память еще не жаловался, и стоит мне хоть где-то и как-то рыпнуться…

      Прохладно сегодня. Накинуть на себя что-нибудь не помешало бы. Правда, в комнату возвращаться неохота. Далеко: целый круг по флигелям надо дать. Вот что, загляну-ка я к Шамшату, у него в подсобке должна найтись пара курток. Не зря же закупали перед осенне-зимним сезоном новую рабочую униформу.

      Надо же, и тут тихо. Но что еще загадочнее, запахи кружатся в воздухе только ремонтно-строительные и чуть масляные, а должно пахнуть шурпой, тушеным луком и специями. Потому что самое время для завтрака. Это только я на голодный желудок играю в мороза-воеводу, шляясь по владениям, а местные работнички свой режим блюдут свято.

      – Шамшат? Вы здесь?

      Ничего не фырчит, ничего не шкварчит. Да еще и темновато. Ну это как раз неудивительно: на дворе погоды непогожие, утро едва отличается от позднего вечера, и тени… метутся. Может, даже злобные.

      – Шамшат?

      Он сконденсировался из сумерек, странно ссутулившийся, а потому кажущийся ниже обычного.

      – Мне куртку накинуть, прогуляться надо. Где они тут у тебя?

      Ни движения, ни дыхания, только какой-то скрип. Или шорох?

      – Шамшат, вы меня слышите?

      Хрясь!

      Это было черенком лопаты. Когда-то. А сейчас дубиной пронеслось по тому месту, где я только что стоял. И взлетело снова.

      – Шамшат!

      Он сделал шаг вперед, попадая в узкую полосу оконного света, а я синхронно попятился. Потому что не узнавал человека, перехватывающего мозолистыми ладонями обломанный черенок…

      Имел одной он думы власть, одну, но пламенную страсть. И совершенно противоположную Анжелкиной. У той любовь, у этого – война. И выражение смуглого морщинистого лица не сулило мне ни легкой, ни быстрой, ни вообще победы.

      Шаг. Сначала его, потом мой.

      Еще шаг.

      Вот сейчас он бросится в атаку, и что делать? Отбиваться? Сначала нужно найти чем, а под руку, как назло, не попадается ни хре…

      Нет, есть хрен. И не один, а в комплекте с хозяином, едва