Очарованный меч. Олег Шелонин

людях не понимаешь. Понимал бы, не оказался в бегах, – опять сразила наемника своей проницательностью девица. – Но в чем-то ты, возможно, прав. Папа иногда называл меня леди Натали, иногда Наталка-нахалка, детдомовские… впрочем, не важно, как называли меня эти дураки. Важно то, что настоящее мое имя Наташа, но здесь я предпочитаю, чтобы меня звали Натка.

      – Почему?

      – Потому что так меня называла мама. Друзьям можно звать Наталкой. Но только не нахалкой.

      – И много у тебя друзей?

      – Пока ни одного.

      – А почему?

      – Я маг, а магов все боятся, – закручинилась девица.

      Тарбон покосился на прикрытую тряпкой рукоять меча и понимающе вздохнул. Такого мага стоило бояться.

      – А где твои родители?

      – В автокатастрофе погибли.

      – В автокатастрофе? Что это такое?

      – Не важно. Теперь важно только то, что там у меня никого нет, а после детдома даже такая дыра, как Кардаман, кажется раем.

      Тарбон смотрел на захмелевшую девицу и ничего не понимал. Автокатастрофа, детдом – ни с одним из этих понятий ему еще сталкиваться не приходилось. Для активизации мозгового процесса наемник плеснул в свой кубок еще вина, залпом осушил его и потянулся к мясному салату, сдобренному смесью рубленых яиц, капусты, лука и прочих овощей.

      – Не вздумай, – шикнула на него Натка, – мы им расплачиваться будем.

      – Салатом? – оторопел Тарбон.

      – Салатом. Лучше наваливайся на рагу.

      – Да я его уже съел!

      – Тогда оленину уминай. Жаркое здесь вроде бы ничего.

      Наемник послушно навалился на жаркое из оленины, удостоившись одобрительного кивка девицы:

      – Молодец! Нужно налопаться про запас. Когда еще потом придется!

      – Ты меня пугаешь, – прочавкал Тарбон.

      – Я иногда сама себя боюсь, – призналась Натка, подтягивая поближе блюдо с отбивными по-харбатски.

      Отсутствием аппетита оба не страдали, а потому за пару минут жертвы дурного колдовства подмели со стола все, за исключением мясного салата, на который девица наложила табу.

      – Ну-с, пора наезжать на местный общепит, – азартно потерла ладошки Натка. – Тарбон, ты во сколько оцениваешь свою жизнь?

      – Вопрос неуместный. Любая жизнь бесценна.

      – Спорное утверждение. На моей исторической родине этот товар так обесценился, что убивают порой за бутылку водки.

      – Кошмар! – ужаснулся наемник.

      – Вот тут не поспоришь. Кошмар. Ладно, поставим вопрос иначе. Во сколько ты оцениваешь свое подорванное здоровье?

      – Оно у меня не подорванное.

      – Не волнуйся, скоро будет. Это я тебе обеспечу. Так все-таки во сколько?

      – Ну… это зависит от того, сколько мне придется выложить лекарям или магам-жизнюкам, каков характер раны…

      – Утомил, – вздохнула Натка, – ладно, остановимся на золотом. Вот теперь можешь браться за салат. Но не больше одной ложки!

      Что-то в ее тоне Тарбону не понравилось, а потому прежде чем снять пробу, наемник принюхался.