Мир приключений (сборник). Василий Головачев

выехали с территории ЦСКА на Ленинградский проспект и направились к центру города, затем свернули на Беговую.

      – Ты же говорил, что отдал машину в ремонт, – пробормотал Панов.

      – Ты это точно помнишь? – с любопытством посмотрел на него Фадеев.

      – Издеваешься? – рассердился Станислав. – Ты же сам сказал полчаса назад…

      – За это время кое-что изменилось. Неужели не заметил?

      Панов задумался. За последние полтора часа на него свалилось столько неожиданных известий, таинственных происшествий и необычных переживаний, что голова шла кругом и отказывалась работать.

      – Когда мы сидели под машиной, мне показалось…

      – Ну-ну?

      – Показалось, что резко стемнело… а на небе – ни облачка… и эти ребята в черном исчезли…

      – Да, ты абсолютник, – хмыкнул Фадеев, еще раз взглянув на осоловевшего приятеля. – Уникальный случай. Кто бы мог подумать, что рядом со мной… – Он оборвал себя, сворачивая на мост через железнодорожные пути. Бросил взгляд на зеркальце заднего вида, покачал головой. – Вот собаки! Быстро берут след!

      Панов оглянулся, но в плотном потоке машин нельзя было выделить конкретных преследователей, и Станислав перевел взгляд на водителя.

      – Кто за нами гонится, Саш? Что вообще происходит? За что меня хотят убить? И кто ты на самом деле?

      – Ты задаешь слишком много вопросов. Доберемся до безопасного убежища, все выяснишь. Главное, что я твой друг.

      «Фиат» свернул к Ваганьковскому кладбищу и остановился во дворе девятиэтажного дома.

      – Выходим, быстро!

      Они выскочили из машины и бегом направились к дому, но в подъезд заходить не стали, обогнули небольшое кирпичное строение котельной и нырнули в его распахнутую дверь, которая сразу же захлопнулась за ними. Пробежав короткий коридорчик, Фадеев толкнул фанерную дверь в тупике коридора, вошел в небольшой чулан с каким-то тряпьем и коробками и стал спускаться в открытый квадратный люк. Панов как во сне следовал за ним, ни о чем не спрашивая. Люк сам собой закрылся за ними, отрезая обратный путь. Лестница была деревянная, старая, затоптанная, словно ею часто пользовались много лет подряд, но ступеньки не скрипели, создавая впечатление монолитной конструкции. На глубине шести-семи метров она кончилась в подвальчике, заставленном бочками и ящиками, тускло освещенном единственной лампочкой в металлическом наморднике. Запахи пыли, ржавого железа, гнилого дерева наполняли помещение и создавали впечатление старости, ветхости, запустения и забытости. Но Панов не успел проникнуться здешним унылым духом. С гулом отъехала часть стены подвала, в лицо брызнул яркий свет, Фадеев подтолкнул друга в спину, и Станислав шагнул в открывшийся проем, удивленно открывая глаза.

      Помещение больше всего походило на зал Центра управления полетами: ряды пультов и столов с компьютерами и дисплеями разных размеров, какие-то шкафы с мигающими индикаторами у стен. Перед рядами пультов, спускающихся вниз, амфитеатром располагался