Мир приключений (сборник). Василий Головачев

Вульф и Горский. Показывать второй фильм?

      Наумов отрицательно покачал головой.

      – Не стоит. Оставь записи, может быть, я посмотрю их позже.

      Старченко выключил проектор, потоптавшись, ушел. Наумов посмотрел на часы: девятый час вечера. Одиннадцатый по среднесолнечному, перевел он в уме. Где у них консультативный отдел? Кажется, в Петербурге, а там уже утро.

      Он соединился с Центральным справочным бюро ВКС и через него с консультативным отделом Совета. Узнал телекс Банглина и с ходу хотел позвонить ему, однако еще с полчаса сидел в кабинете, постепенно заполнявшемся сумерками, и смотрел сквозь прозрачную стену на далекий черный конус пика Прево, врезанный в вишневый тускнеющий закат.

      Над далеким Юпитером, в тщетных попытках постичь его суть, тайны бытия и молчаливое пренебрежение к роду человеческому, к попыткам контакта с обретенными братьями по Солнцу, продолжали гибнуть люди, первоклассные исследователи и сильные натуры. Зов тайны – сквозь боль собственных ошибок, сквозь ад мучительных сомнений в собственной правоте, сквозь слепую веру в совершенство разума и сквозь собственное несовершенство – вперед! И только сам человек способен оценить поражение, делающее его человечней.

      Юпитер – лишь тысячная доля проблем, волнующих человечество, какой же ценой платит оно за прогресс в целом, если одна проблема требует гибели многих?! И как сделать так, чтобы не платить человеческими жизнями ради решения любых, самых грандиозных задач? Или совершенно не существует иной меры вещей?..

      На пульте слабо пискнул вызов. Наумов повернул голову, но не двинулся с места. Сигнал повторился. Это звонила жена.

      – Я тебя заждалась, Валентин, – с упреком сказала она. – Уже девять!

      – Извини, Энн, – пробормотал Наумов. – Я скоро приду, только закончу один не очень приятный разговор.

      – Ты плохо выглядишь. Что-нибудь случилось?

      – Ничего, наверное, эффект освещения, у нас тут сумерки.

      – Нет, случилось, я же вижу. Это из-за твоих новых подопечных Пановкина и Изотова?

      – Пановского, – поправил он машинально. – Понимаешь, Энн… их надо срочно оперировать, а я… боюсь.

      Она внимательно присмотрелась к нему и сказала решительно:

      – Приходи скорей, слышишь? Обсудим все твои проблемы вдвоем.

      Виом угас. Снова сумерки завладели кабинетом. Где-то в невидимых зарослях под зданием лечебного корпуса прокричала птица: не сплю, не сплю, не сплю… Оранжевая полоса на западе становилась тоньше и тусклее, в фиолетово-синем небе засияла белая черточка – капсула гидрометеоконтроля.

      Наумов встал, прошелся, разминая ноги, и вдруг подумал: «А не трушу ли я на самом деле? И все мои переживания не что иное, как самый обыкновенный страх ответственности?»

      Он стоял долго, уставившись на далекую звезду, потом очнулся и без дальнейших колебаний вызвал комиссию по этике.

      Руслан Банглин был очень и очень стар, где-то под сто сорок лет. Морщинистое темное лицо с озерами холодных, прозрачных, будто заполненных