Атака мертвецов. Рагим Джафаров

но если же и люди пострадают, то его будет невозможно сдвинуть с места. Оглобли можно использовать и как носилки для ствола и как катки. Впрочем, хорошо, когда они есть и очень плохо, когда их нет.

      – Но можно просто катить ствол, к чему сложности?

      – Попробуйте, на деле это много сложнее, да и не всегда его можно катить. Однажды мне пришлось использовать как катки, оторванные части тел моих сослуживцев. – Корнет, не прощаясь, покинул собеседника.

      Рано утром, еще до рассвета отряд двинулся обратно. Лучших лошадей запрягли в повозки, так или иначе, теперь именно они определяли скорость движения. В авангарде ехал Жан-Жак, в арьергарде Андрей. Сохранялась угрюмая тишина, все понимали, что кто-то не дойдет. Им не войти в крепость всем вместе. И каждый думал о том, что это будет не он. Все хотели жить, только корнет, глядя на фигуры казаков, удрученно покачивал головой.

      – Ротмистр, ко мне! – Жан поспешил к начальнику.

      – Ротмистр… – И снова его перебили.

      – Давай письмо, ты ведь написал уже. Каждому свое, мне жизнь, тебе подвиг, дело твое. – Глаза ротмистра расширились от удивления, он машинально полез в карман за письмом.

      – Но как…

      – Свободны, в авангард!

      Все началось в двух километрах от крепости. Артиллерия стала посылать снаряды в них, конечно огонь велся с закрытых позиций, сомнительно, что неподалеку находились корректировщики. Либо Один помогал немцам, либо очередное предательство.

      – Разомкнись! Внимание на левый фланг! – Из авангарда к Андрею спешил Жан-Жак.

      – Не может быть, они бьют по нам! Никто не мог знать! Господин корнет…

      – Жди вражескую кавалерию. Я на этих пушках весь ландвер порублю, но в этот раз они будут доставлены. – Ротмистр лишь на миг заглянул в глаза начальника и отшатнулся. Ни капли разума, только ярость и решимость любой ценой довезти груз до крепости.

      Не смотря на работу артиллерии они продолжали продвигаться. Слишком маленькая цель для того, чтобы можно было стрелять по ней с одиннадцати километров. Но так было угодно судьбе. Один снаряд упал неподалеку от первой телеги, возниц сбросило на землю, одна лошадь умерла сразу, три других забились в страшных судорогах. Правый борт телеги был разрушен, задняя ось проломлена. Теперь ствол орудия смотрел не горизонтально, а под тридцать градусов вверх. Андрей соскочил с седла и бросился к возницам. Один был мертв, второй выгнулся дугой и жадно хватал воздух. Все его лицо было обожжено, из-под ошметков век жуткой белизной отсвечивали глаза. Он молотил руками по земле и продолжал свой ужасный, бесконечный вдох. К лошадям подскочил казак, но едва присмотрелся к переломанным и посеченным осколками ногам, снял с плеча винтовку.

      – Враг! – Андрей не обернулся, достал револьвер и приложил его к виску раненого. Тот продолжал выгибаться и молотить руками. Два выстрела раздались одновременно.

      – Спешиться!