Оправдания Евы. Эллина Наумова

видишь»? В кресле у открытого балкона на фоне красиво дышащей прозрачной голубоватой шторы расположился симпатичный молодой человек лет тридцати. Хотя, может, и наш ровесник. К сожалению, в тридцать пять мужчины выглядят юнее, чем мы без косметики. Нет, правда, в тридцать четыре еще не заметно, а через год уже и приглядываться специально не надо. И дальше этот разрыв только увеличивается. Обидно. Но тогда мне было не до пространных рассуждений о моложавости. Наташкин гость был похож на нее темно-русыми волосами, карими глазами, высоким лбом и мягкостью черт. Только худоба, отдающая скудостью рациона, а не его правильностью, не давала заподозрить их в родственных связях. Не может же быть, чтобы сестра ела чуть больше, чем нужно, а брат гораздо меньше. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться: у Наташки не было брата ни родного, ни двоюродного.

      Я пошарила руками справа от себя, ухватила ее за какую-то часть джемпера и втащила в комнату. От неожиданности она не сопротивлялась.

      – Так, перед нами парень в кресле. На нем черные джинсы, черная футболка, белые кроссовки. Не дешевые, не дорогие, средние. Ведет себя расслабленно и смирно, даже улыбнулся только что. Смотрит на нас, как на дур, будто это мы вломились к нему в дом, – описала картину я. – Правильно?

      Коростылева охнула и больше не издала ни звука. Я встревожилась по-настоящему и спросила уже довольно истерично:

      – А тебе что мерещится? Обсыпанный перхотью старик во фраке и с кинжалом в руке? Говори, черт возьми, не томи. Кто он? С дерьмовыми любовниками ты легко расправляешься и на чужой территории, не то что на своей. Еще раз, кто? Как сюда попал? Что тут забыл?

      – Мой родственник. Дальний. Кажется. Он так считает. И наверное, привидение. Не знаю, – наконец членораздельно произнесла Наташка.

      Уф, я облегченно выдохнула. Аферист. Мошенник. Не исключено, что владеет гипнозом, но не очень хорошо. Усыпить жертву не получилось, но какую-то чушь ей внушил. Как Наташке удается делать блестящую карьеру и влюбляться в проходимцев? А потом один такой заходит на чашечку кофе и сворачивает мозг в трубочку. Надо было поскорее избавиться от него, а потом откачивать подругу.

      – Принеси-ка молоток, – сказала я. – Разумно приближаться к нему вооруженными.

      Я буду контролировать его телодвижения, а ты вызовешь полицию.

      – Молоток?

      – Не тормози. Его, родимый. Он тяжелый. Или у тебя есть топор?

      – Нет. Только дрель.

      – Иди, Наташа.

      – Я тебя с ним одну не оставлю.

      И тут я смекнула, что сама не останусь. Дело в том, что мимика у этого типа была слабая, но живая. А в остальном он выглядел искусственным: за пять минут моего присутствия ни разу не шевельнулся. И молчал так, что в голову не приходило, будто зомби способен открыть рот. Несмотря на страх, дико хотелось пнуть его ногой и выяснить – дернется или нет. Я начала догадываться, почему Коростылева заподозрила себя в умопомешательстве. «Надо дать ему возможность сбежать, – осенило меня. – Инструменты в кухонном шкафчике. В кухню