Детонатор. Александр Тамоников

бы я тебе в морду зарядил, – веско произнес он, – то ты бы на койке отдыхал до самого Челябинска. Нет, парень, никакого рукоприкладства. Просто выставлю тебя из вагона, а там пусть с тобой руководство разбирается.

      – Так пиво же, не водка! – упирался Белоусов, хотя уже было видно, что он сдается.

      – Я слышал, что пиво. А ты меня слышал? Иди вылей.

      Достав из сумки коричневую двухлитровую бутыль, Галкин насупился и направился к выходу.

      – Погоди, – остановил его Белоусов.

      – Чего? – В глазах парня засветилась надежда.

      – Вторую прихвати.

      – Ну ты даешь! Какую вторую?

      – Ту, что рядом с первой, – невозмутимо сказал Белоусов.

      Хмыкнув, Галкин извлек из сумки вторую двухлитровую бутылку пива.

      – Как узнал? – поинтересовался он.

      – Догадался. – Белоусов пожал плечами: – Такому лосю разве ж двух литров хватит?

      Галкин ухмыльнулся, а потом нахмурился.

      – Гад ты все-таки, Георгий Николаевич, – сказал он.

      – Гад, – согласился Белоусов. – Еще какой. Но исключительно по долгу службы, а не из вредности. Так что ступай, парень, ступай.

      Он указал на дверь.

      За окнами как раз объявили отправление скорого поезда Москва – Челябинск. Состав дернулся и поплыл вдоль перрона, на котором столпились провожающие.

      – Туалет, наверное, еще закрыт, – предположил Галкин, перетаптываясь в коридоре.

      Видимо, он еще надеялся на то, что суровый начальник смягчится, но чуда не произошло.

      – У нас открыт, – заверил Белоусов. – Полная автономия.

      Испустив еще один тягостный вздох, Галкин зашагал в сторону заднего тамбура. Там находился второй пост охранения, за который отвечали двое бойцов группы сопровождения – Валера Беляев и Ваня Юдин. Галкин рассчитывал проскользнуть незамеченным, но Юдин, как назло, торчал в тесном закутке возле туалета, поправляя ремень укороченного автомата Калашникова, болтающегося у него на плече. Из тамбура явственно тянуло сигаретным дымом, его товарищ стоял там и курил.

      – Пивка для рывка? – пошутил он, увидев Галкина с двумя внушительными бутылками в руках.

      – Прокисло, – сказал Глеб, которому совсем не улыбалось объяснять, что с ним обошлись, как с каким-то салагой.

      – Быть того не может, – авторитетно заявил Юдин. – Оно же пастеризованное.

      – Говорят тебе, скисло.

      Галкин хотел уже протиснуться в туалет, когда его осенила блестящая, как ему показалась, идея.

      – Слушай, – сказал он, – а ведь и правда!

      – Ты о чем? – насторожился Юдин.

      – О пиве. Не могло оно скиснуть. Забирай. С тебя четыре сотни.

      – «Мушкетерское»? – Юдин взглянул на этикетку. – Не-а. Оно по восемьдесят.

      – Бери за двести пятьдесят, – решил Галкин. – За оба баллона.

      – Не-а.

      – Что ты заладил, «не» да «не».

      – Беляев, – Юдин ткнул пальцем в сторону тамбура. – Заложит.

      – А ты тихонечко, – посоветовал Галкин, решивший во что бы то