Из ниоткуда в никуда. Александр Бушков

в виде короля, тут уж даже не знаешь, что и думать… У нас в деревне одно желание: жить бы спокойно, и чтоб никто не тревожил…

      – Знаете, староста, чем отличается глупый король от умного? – спросил Сварог. – Глупый подбоченится, побагровеет весь и ну давай орать: «Запорю! Повешу! Голову долой!» А умный король, голоса не повышая, скажет примерно следующее: это от вас от самого зависит, жамый, останется деревня и дальше сто лет жить спокойно или спокойной жизни настанет конец… Для вас первого. А у вас должность не такая уж и хлопотная, от людей уважение, хозяйство немаленькое, две внучки…

      – Ваше величество, – едва слышно произнес староста. – Да что ж я вам сделал-то?

      – Мне? Ничего, – сказал Сварог. – Не считая того, что врете. Хорошо. Будем считать, что человек неплохой. Я и не говорю, что он чем-то плох. Просто-напросто сложилось так, что он мне крайне необходим. И если вы дальше будете врать – уж не взыщите… Король – должность суровая… В особенности, когда им движет не каприз, а неотложное дело… Человека поглупее я бы стращать начал разными ужасами, да вы ж умница, иначе столько лет в старостах не продержались бы… Сами все должны понимать. Ну? Давайте-ка о Вингельте. И не врать.

      Староста тяжко вздохнул:

      – Тут и сказать почти нечего…

      – Посмотрим, – сказал Сварог. – Только учтите: терпение мое кончилось.

      Староста, поерзывая на скамейке, то поднимая глаза, то опуская в пыль, заговорил. Вингельта он знал лет пять и, хотя никогда не задавал никаких вопросов, сам лично полагал его небогатым дворянином из Гартвейна. Именно из Гартвейна – там его, случалось, раз несколько в год встречали выезжавшие туда на ярмарку сельчане… А сам Вингельт частенько, раз в два месяца, а то и почаще, проезжал из Гартвейна охотиться в Каталаун – и всякий раз возвращался с добычей, если была крупная, то, по старому охотничьему обычаю, тому сему раздавал часть. Иногда останавливался на туарсонском постоялом дворе, иногда нет, торопился. Если останавливался, обязательно посиживал со старостой в корчме за парой кружек.

      По мнению старосты, человек был, хоть и не богатый, но основательный – и о жизни с ним поговорить можно было серьезно, и толковый совет послушать, и травником он был неплохим, внучку вон от трясовицы вылечил, и другим, бывало, помогал. И вот уж в чем староста готов поклясться, ни с разбойниками не имел ничего общего, ни с контрабандой.

      – И пояс дворянский носил? – спросил Сварог. – И перстень?

      – Чего не было, того не было. Ну, да в нашей глуши многие и не носят: бывают бедные и чванливые, а бывают бедные, да простые… Ну, что еще? С девками любил пошутить и перемигнуться, но никогда не охальничал, как иные благородные, ежели понимаете, о чем я… Иным, бывает, наплевать, что село фригольдерское, порой случаются загвоздочки…

      – Все рассказали?

      – Да все вроде.

      – Опять врете, – сказал Сварог. – Я ведь, кажется, говорил, что терпение мое кончилось? – он холодно усмехнулся: – Не бойтесь, на воротах никого вешать не буду. А только