Колдун в Октябре (сборник рассказов). Михаил Бабкин

на пятьдесят.

      …Охотник шёл по следу: невидимая нить вела его из города; превращение после Майского Эликсира происходило не сразу, часа за два-три, нарушитель вполне мог уйти в лес. Во владение сангов.

      Сангов Охотник не любил – грязные, неопрятные, жрущие падаль… всё жрущие. Всё подряд. Но не трогающие живых.

      Городские постоянно воевали с сангами, из принципа воевали – санги были местными, жили ещё до прихода Малого Народца; племя сангов было неистребимо – они размножались делением.

      А ещё они были невкусными.

      Охотник вышел из города.

      Светало: верхушки деревьев на фоне серого неба смотрелись чёрными самодельными углами; птицы проснулись и начали свою утреннюю перекличку; стало холодно.

      …Поляна была широкая, на такой хорошо было устраивать пикник: есть где зажечь костёр, есть где поваляться с подругой; трава была высокой и сочной. Аккурат для быков Зевса.

      Зевса Охотник не любил – за последний заказ Зевс не выплатил ему ни дня жизни. Сказал, мол, Бог простит. Но не пояснил – кому простит. Зевсу или Охотнику.

      Охотник повёл носом: на поляне пахло.

      Нарушитель был где-то здесь.

      Рядом.

      Взведя арбалет, Охотник осмотрелся.

      Было тихо. Очень тихо: даже птицы умолкли – то ли почуяли Охотника, то ли разлетелись по своим птичьим делам, кто их знает.

      – Выходи, – негромко сказал Охотник, – не прячься. Я тебя всё равно найду. Я – Охотник. Я пришёл за тобой.

      В ближних кустах кто-то громко вздохнул: Охотник мгновенно повернулся на звук и навёл арбалет; отравленная игла, чувствуя цель, налилась ярко-красным пламенем.

      Кусты раздались: нарушитель вышел к Охотнику. Не таясь вышел. Открыто.

      – Мать-Сука! – выдохнул Охотник, опуская арбалет. – Кобель-Отец!

      Это был Единорог.

      Белый как молоко, с золотой гривой и золотыми копытами. И с зелёными человеческими глазами. И с сияющим рогом на белом лбу.

      Красавец Единорог – статный, молодой. Полный сил.

      Единорог. Легенда. То, о чём говорилось в древних сказаниях Малого Народца. То, чего не было никогда. То, чего никогда не существовало. И не могло существовать. Как, скажем, Великий Дракон…

      То, чему поклонялись и молились все.

      И Охотник тоже.

      – Как же так… – убито сказал Охотник.

      И поднял арбалет, целясь в Единорога.

      Единорог смотрел на Охотника – зелёные глаза Единорога были безмятежными… Добрыми. Всепрощающими.

      – Кем же ты был до Эликсира? – Охотник медленно опустил арбалет. – Душа… Кто ты? – Единорог молчал.

      Охотник снова поднял арбалет.

      – Пятьдесят лет жизни, – сказал Охотник. С трудом сказал.

      – Единорог, – сказал Охотник и опустил арбалет.

      – Пятьдесят лет без налога, – сказал Охотник и поднял арбалет.

      Единорог молчал. И смотрел на Охотника.

      …Они стояли и смотрели друг на друга: единорог и пёсиголовец.

      Нарушитель и Охотник.

      Человек