Дамский выстрел. Сергей Бакшеев

не знаю.

      – А если вспомнить? Может, в следственном изоляторе к тебе память вернется? Если ты по-хорошему не понимаешь, я устрою встряску.

      – Проститутка у него ночевала. Ее и трясите, – захныкала перепуганная женщина.

      «Уже интереснее, – решил Станкевич. – Можно и ослабить напор».

      – Ты ее видела?

      – А то. Я уже половину этажа убрала, когда она из номера выходила. Шалава пышноволосая. Она и в другой гостинице работала, где я убиралась.

      – Как ее зовут?

      – А черт ее знает. Они все там Линды и Анжелы. Нам от них не перепадало. У портье спросите.

      – Опиши ее.

      – Волосы светлые. Пупок голый. Фигура не очень, бревно. А, вспомнила! Ее Евой кличут. Шевелюра у нее видная, а остальное – так себе.

      – Ева, говоришь. Это ее настоящее имя?

      – Я в паспорт не заглядывала.

      – Ну, ладно, Софья Воробьева. Вернемся к погибшему. Ты видела его тело? Где были раны?

      Уборщица шмыгнула носом, вытерла руку о платье.

      – Кто ж мне покажет. Это ночью случилось, а я с утра работаю. Начальство велело молчать, чтобы не отпугнуть постояльцев. Нас, горничных, только через неделю в тот номер пустили. Там и убирать было нечего. Все вещи умыкнули, даже матрас с кровати.

      – Значит, как выносили тело, ты не видела?

      – Не-а. По правде сказать, я наших спрашивала, никто не видел. Там серьезные люди работали. Все в штатском, лица каменные, ментов на порог не пускали. – Воробьева прищурилась. – Э, а вы из каких будете?

      – Откуда надо. – Станкевич решил свернуть разговор. Припугнул тайной следствия, пригрозил арестом за дачу ложных показаний и удалился. На первый раз он почерпнул достаточно информации.

      11

      Первый день, Калининград, 14-55

      – Теперь твоя очередь вспоминать, – вывел меня из оцепенения Коршунов. – Ты же наблюдала за Назаровым третьего июля.

      – Да-да. – Я не стала делиться неясной ускользающей догадкой.

      – Так рассказывай.

      – Я устроилась в номере, получила твое задание по электронке и взяла напрокат автомобиль. Мне помогли служащие отеля. Это был старенький «Опель» с затемненными стеклами. Поначалу я расстроилась, а потом поняла, что ничем не выделяюсь на улицах. Калининград – это кладбище немецкого автопрома.

      – Скорее дом престарелых, с палатами интенсивной терапии в виде автосервисов. Но для конспирации – то, что надо.

      – Я косила под отдыхающую. Поэтому напялила летнюю шляпу с опущенными полями, пестренький костюмчик, лицо прикрыла огромными темными очками, на плечо повесила сумочку, к сожалению, без ствола, и направилась к отелю «Дона». Карту города и области я изучила еще в самолете. Гостиницу нашла сразу. Осмотрелась, прикинула точки обстрела. Выбор был невелик. Чтобы мое поведение выглядело естественно, я зашла в ресторан при отеле, «Дольче вита», и решила пообедать.

      – Вот! А мне запрещаешь обедать после самолета. Где справедливость?

      – Я действовала по интуиции, и она меня не подвела. В ресторане я засекла Назарова…

      – Ну, – поторопил Коршунов.

      – Первый