Железный Совет. Чайна Мьевиль

ждал у ворот.

      – Джейкобс, – окликнул он, когда старик, почесываясь и кутаясь в одеяло, вышел на улицу. От яркого света он сощурился.

      – Дубль! Ты же дубль.

      Дело стоило Ори дневного заработка. Пришлось взять такси, чтобы отвезти дряхлого старика на Мушиную сторону, где у парня не было знакомых. Всю дорогу Джейкобс говорил сам с собой. Ори заказал им обоим завтрак на площади у милицейской башни Мушиной стороны; над их головами в сотнях футов от земли канаты подвесной дороги тянулись к другой башне, под названием Штырь, в центре города. Джейкобс долго и молча ел.

      – Много трепа, мало дела, Джейкобс. Как считаешь? Слишком много вот этого… – Ори высунул язык. – Недостаточно этого… – Он сжал кулак.

      – Дело надо пытать, а не языком болтать, – добродушно подтвердил бродяга и впился зубами в печеный помидор.

      – Это Джек так говорил?

      Спиральный Джейкобс перестал жевать и бросил на него хитрый взгляд.

      – Джек? Я тебе расскажу про Джека. Что ты хочешь о нем знать?

      Его акцент, едва уловимый след иностранного языка, на миг стал отчетливее.

      – Он-то дело пытал, а не языком болтал, Джек то есть? – спросил Ори. – Так ведь? Иногда хочется, чтобы кто-нибудь дело делал, правда?

      – Мы с Джеком прочли половину молитвы, – сказал старик с грустной улыбкой, все его безумие как рукой сняло. – Он был лучшим из нас. Я люблю его и его детей.

      Его детей?

      – Каких детей?

      – Тех, кто пришел после него. Бычка, например.

      – Да.

      – Быка, то есть Торо.

      – Торо?

      Настоящее умопомешательство, темное море холода и одиночества, которое скрашивали лишь алкоголь да наркотики, плескалось в глазах Спирального Джейкобса. Но мысль, коварная, точно барракуда, еще бродила в них, и каждый взмах ее хвоста отражался на старческом лице. «Он меня испытывает, – подумал Ори, – проверяет, гожусь ли я на что-нибудь».

      – Будь я чуть постарше тогда, я был бы с Джеком, – сказал Ори. – Он первый из всех, и тогда, и сейчас. Я пошел бы за ним. Знаешь, он умер у меня на глазах.

      – Джек не умер, сынок.

      – Я видел, как его убили.

      – Ну это да, но вообще такие люди, как Джек, не умирают.

      – Где же он сейчас?

      – Думаю, сейчас Джек смотрит на вас, дублей, и улыбается, а про других, наших друзей, моих приятелей, он думает: «Ну, бычары!» – Старик закудахтал от смеха.

      – Твои друзья?

      – Ну да, мои дружки. У них большие планы! Я все про них знаю. Друг Джека – друг всей его родни.

      – Кто твои друзья? – допытывался Ори, но Джейкобс не отвечал. – Что у них за планы? Кто твои друзья?

      Старик покончил с едой, пальцами собрал с тарелки остатки и облизал их. Присутствие Ори было ему безразлично; откинувшись на спинку стула, он какое-то время отдыхал, а потом, все так же не глядя на своего спутника, встал и заковылял прочь, в хмурый, унылый день.

      Ори