Тринадцатая редакция. Неубедимый. Ольга Лукас

своего верного заместителя Костю Цианида? Или пусть этот голодный дух обгладывает его, как свинья – арбузную корку?

      – Косте эта процедура пойдёт на пользу. Отбери у него ответственность – его работоспособность только вырастет.

      – Предположим. А скажем ли мы об этом Трофиму Парфёновичу?

      – У меня нет секретов. Но я не мог не помочь этому… этому Андрею. Ты ведь тоже когда-то помог мне.

      – Я тебе помог из корыстных побуждений. А ты вмешался не в своё дело. Какая защита? Какое покровительство? Скитаться и искупать вину – вот его путь. Я бы тебя на пару сотен лет в вечную мерзлоту упрятал за такое самоуправство. Но он – Троша, значит, – Кастор свёл глаза у переносицы и воздел к потолку руки, – сказал – пусть идёт как идёт.

      – Ну, просто как добрый и злой полицейский.

      – Троша не добрый. Он равнодушный полицейский. И всегда был равнодушным. А я – и злой, и добрый разом. Просто мало кто понимает мою доброту.

      Кастор вспрыгнул на стол, скрючился, шмыгнул носом и изронил на пол слезинку размером с вишню. Там, где она упала на пол, линолеум зашипел и обуглился.

      – Мудрено понять. Прекращал бы ты уже корчить из себя опереточного Мефистофеля, – проворчал Даниил Юрьевич.

      – Не могу. Пробую – не могу! Искушение слишком велико!

      – Так смени внешность на более демоническую. Чтобы вверенные тебе мунги при встрече корчились от страха и теряли волю.

      – О нет, о нет, – соскочил со стола Кастор и хлопнул себя по бокам. – С этим костюмом я почти породнился.

      – Может быть, возьмёшь другое имя? Эта античная двусмысленность совершенно ни к чему.

      – Ты скучный и пошлый, как человек из присутствия. Чем больше противоречий – тем больше размышлений. Чем больше размышлений – тем неожиданнее выводы. Люблю, когда милые детушки, вот хоть твои к примеру, делают про меня неожиданные выводы.

      – Зачем тебе их выводы? К чему? Ты выше их, ты несравнимо выше.

      – Зачем? Чтобы понять себя, конечно.

      – Но ты же…

      – Только не пытайся меня убедить, будто прекрасно понимаешь о себе всё.

      – Хм… Мне кажется, понимаю.

      – Тогда у меня для тебя, друг, плохие новости. Тебе больше нечего делать в мире живых. Только тот проводит в мире живых слишком много времени, кто хочет понять о себе что-то ещё и чуть более.

      Даниил Юрьевич вздрогнул. Дом заскрипел угрожающе. Кастор изобразил на лице испуг, хлопнул в ладоши и бабочкой вылетел на улицу, сквозь закрытое окно.

      День первый

      Начало октября выдалось тёплым, не дождливым. Каждый вечер жители города, как завороженные, брели в ближайший парк, чтобы сосредоточенно, с полной отдачей, ворошить ногами сухие листья. Не было в эти дни занятия важнее. Дела забыты, привычные удовольствия отошли на второй план, выяснение отношений отложено на сезон дождей. Только нежное, не жгучее солнце, прозрачный воздух и шорох листьев.

      Каждое утро ждали перемены погоды –