Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник). Константин Серебров

Звучала тихая успокаивающая музыка с повторяющимся мотивом, гармонично вторившим внутреннему звучанию самой Феи. Джи предостерегающе приложил палец к губам, увидев, что я хочу, как обычно, бодро поздороваться. Он жестами показал мне сесть за стол и заняться своими записями. Я осторожно налил себе чая из китайского чайничка и, достав тетрадь, стал рисовать необыкновенное лицо Феи, словно явленное из глубины сияющего мира.

      Она увидела нас, и ее состояние мгновенно изменилось.

      – Ну, как визит к Гиацинте? Нагулялись по тонкому льду? – спросила она с легкой иронией.

      – Почему вы решили, что мы посетили ее? – удивился я.

      – Ее взгляд глубоко отпечатался в ваших глазах, – усмехнулась она.

      – Как вам удается за короткое время создавать такие волшебные картины? – спросил я.

      Фея, согревая пальцы о чашку с горячим чаем, ответила:

      – Есть такая техника: смотришь на белый лист, представляешь себе различные варианты композиций, пробуешь разные цвета. Сейчас я работаю над образами старцев, которых встречаю в сновидениях. Попробуй, посозерцай сам.

      Я смотрел на лист несколько минут и ощутил только приступ глухой тоски. Фея взглянула как бы сквозь меня и заметила:

      – Поскольку твое восприятие не очищено, тебе лучше попробовать другую технику. Попробуй спонтанно нанести на лист краску и посмотреть на то, что получится.

      Она достала из черного китайского шкафчика тюбики краски и разбавитель.

      – Краску можешь разводить на блюде, – добавила она. – И не жалей разбавителя – тогда цвета станут прозрачнее.

      Я выдавил из тюбиков синей, красной, желтой и белой краски на большое фаянсовое блюдо. Потом добавил разбавителя, так что получилось несколько разноцветных лужиц, и кистью изобразил расплывчатые фигуры на листе.

      – Неплохо, – сказала Фея, выпуская тонкую струйку дыма.

      – А теперь постарайся увидеть какой-либо образ и обрисуй его несколькими линиями.

      Я смотрел на расплывчатые фигуры минут пять, пока не появился смутный образ, и я, чтобы сделать его поотчетливее, нанес несколько линий. Получилась угрюмая, перекошенная физиономия, устало глядящая мимо меня.

      Фея скептически осмотрела ее и заметила:

      – Ну, этот откуда-то из подвалов выполз. Старайся создавать благородные образы, учись не вызывать дурных настроений у ближних. И так много мрака вокруг, и так все задыхаются от этой помойки. Это вот мы можем нырнуть в помойку и вынырнуть, как крепыши. А другой какой-нибудь нырнет – и будет потом выбираться несколько инкарнаций.

      – Да это случайно так получилось, – оправдывался я.

      – Это, – сказала Фея, – не просто так – ты нарисовал одного из своих злобных «дедов». Они так и выглядят. Это хороший способ избавиться от какого-нибудь «деда», который тебя достает. Нарисуй его, а рисунок затем сожги.

      – Что же такое «дед»? – спросил я.

      – Твоя агрессия, – сказала Фея. – Или депрессия, по-православному – уныние. Это значит, что один из твоих «дедов»