Чудовище с улицы Розы. Эдуард Веркин

уже несется к Ли. Он ее уже видит, но остановиться не успевает. Это он специально. Спотыкается и летит вверх пузом, дрыгая в воздухе ногами. Шлепается на спину. Это он специально, я-то его знаю. Ли очень нравится, когда он так вот переворачивается и шлепается. Она думает, что Бакс неуклюжий, жалеет его.

      – Какой он у тебя сундук, Сэм! – смеется она. – Как ты совсем!

      Я смущенно улыбаюсь.

      Ли хватает Бакса за уши, он злобно рычит.

      Ли смеется.

      – Я ловчее тебя! Ты, увалень!

      Сама Ли ходит на гимнастику, и поэтому она очень ловкая.

      Но Бакс все равно ловчей. Он ведь собака. А любая собака в десять раз ловчее самого ловкого человека. Вот, например, Ли очень любит неожиданно щелкать Бакса по носу. Не знаю, чего уж интересного в том, чтобы щелкать пальцем по мокрому собачьему носу, но многим людям это нравится. Ли тоже. За те доли секунды, что ее рука тянется к его морде, он может отпрыгнуть по крайней мере пять раз, но, чтобы сделать ей приятное, он сдерживает рефлексы и дожидается, когда ее палец коснется кончика его носа. Я-то его, хитрюгу, знаю.

      – Попался! – радостно крикнет тогда Ли, а я сделаю вид, что жутко расстроен неловкостью своего пса.

      Затем она назовет его еще раз сундуком и угостит собачьим печеньем. Я сделаю пальцами запрещающий знак и возьму печенье сам.

      – Ты чего? – удивится Ли. – Ешь собачье печенье?

      – Ага. Оно вкусное. Вот попробуй!

      Ли тоже берет круглый сухарик прямо из-под носа жалобно скулящего Бакса. Пробует.

      – И в самом деле вкусное. Только несоленое.

      – Собакам соленое и сладкое нельзя, – объясняю я. – А сухарики вкусные, мы раньше всегда их ели. Поешь, водичкой запьешь, и все в порядке.

      – А чего Бакс их не кушает? – спрашивает Ли.

      Бакс скулит громче. Я разрешительно подмигиваю ему. Он зарывается мордой в сухари и аппетитно хрустит.

      – Хороший. – Ли снова щелкает его по носу.

      Бакс не обращает внимания, не уворачивается. Пусть Ли думает, что это она у нас тут самая быстрая.

      – У нас тоже раньше собака была. – Ли треплет Бакса по голове.

      Ей можно. Из остальных никто не решается, разве что Ма. Да и то с опаской.

      – Собака была у нас. – Ли гладит Бакса по спине. – Породы лабрадор. Только ее потом машиной сшибло. А ты, Бакс, злодей! Кто в гостиной на диване валялся? Селедка снова ругаться будет – ты ей на диван шерсти напустил, а ей убирать. А это, между прочим, исторический диван, на нем однажды сам Гагарин сидел!

      Я киваю головой и стучу кулаком Баксу по голове. Я-то прекрасно сознаю, что диван – вещь историческая, только вот Баксу на это глубоко наплевать. Ему что Гагарин на диване сидел, что Маленький Мук – все едино. Он знает, что на диване очень удобно валяться. Вот он и валяется. Я сижу в кресле, смотрю телевизор, а Бакс лежит на диване и тоже смотрит. Во всяком случае, делает вид, что смотрит.

      А Селедка – это наша домработница. Ее зовут Изольда, но на Изольду она совершенно не похожа. Похожа на селедку. Так и зовем.

      – Селедка его пылесосом! – смеется Ли. – Всю пыль из него вычешет!

      Бакс