Владыка ночи. Андрей Ливадный

пытаясь рассмотреть лицо Нирона сквозь мягкую прозрачную лицевую маску защитного балахона.

      Это было ужасно.

      О'Релли еще тогда почувствовал – нельзя ждать от подобной встречи ничего, кроме смертельных неприятностей. Пусть они не накинулись и не убили его, но чем еще может окончиться встреча с проклятыми обитателями мертвых равнин?

      Нирон впервые видел измененных воочию, до этого момента ему приходилось лишь слышать о них, но теперь он вполне понимал, почему зрелые, закаленные воины так люто ненавидели проклятых, отчего в скупых рассказах опытных бойцов периодически проскальзывал ужас: стоило взглянуть на мужчину, стоящего в глубокой тени скалы, как приходило мгновенное понимание – перед тобой уже не человек, а нечто иное…

      Нирону было невыносимо страшно смотреть на рослого мужчину, понимая, что тот ничем не защищен от смертоносной внешней среды Селена. Весь гардероб измененного состоял из высоких стоптанных сапог, узких бриджей и потрепанной куртки, перепоясанной широким ремнем, отягченным многочисленными креплениями для оружия. На нем не было ни дыхательной маски, ни многослойного термоизолирующего балахона, – жуткий незнакомец стоял на покрытом инеем реголите и спокойно вдыхал разреженный воздух Селена.

      Колени Нирона вдруг начали предательски дрожать.

      Он никогда не думал, что ужас может быть столь глубоким, всеобъемлющим, парализующим не только волю, но и саму способность мыслить. О сопротивлении речи не шло, – он стоял скованный ужасом, будто ему разорвали защитный балахон, и ледяное дыхание черной как смоль тени уже превратило его мышцы в хрупкое стекло…

      Однако измененного не заботили такие мелочи, как смертельные перепады температур. Солнце уже взошло достаточно высоко, и дно кратера, разогретое его лучами, начало куриться желтоватыми испарениями, но там, где лежала тень, все еще стыл губительный ночной холод, разреженный, отравленный воздух змеился на границе света и тьмы, а он, глядя на остолбеневшего Нирона, лишь криво усмехнулся, нарушив наконец гробовую тишину внезапной встречи короткой утверждающей фразой:

      – Ты инженер Аулии, верно?

      Разреженный воздух Селена и плотные защитные одежды О'Релли превратили голос измененного в едва различимый шепот.

      Сердце Нирона глухо стучало в груди, болезные удары пульса отдавались в ушах сильнее и громче, чем услышанная фраза, он понимал, нужно что-то ответить, но во рту пересохло, мускулы одеревенели от напряжения, а взгляд будто примерз к изуродованному двумя шрамами лицу измененного.

      Страшный ртутный блеск металлизированной проказы таился в глубине бледных бескровных рубцов. Участки кожи вызывающе поблескивали, низводя рассудок О'Релли до состояния животного ужаса перед стоявшим напротив существом.

      – Не трясись. Мы не прикоснемся к тебе, – долетел до слуха Нирона глухой бас. – Мне понятен твой ужас, но у меня нет ни времени, ни желания ждать, пока он пройдет. Либо ты найдешь