.

снегом сыплются под ноги войску лепестки.

      …ради мести.

      …ради гнева королевского.

      …уничтожить. Вырезать. Всех. И совокупный вой толпы, которая подгоняет несчастного короля, заставляет Таннис отпрянуть, прижаться к Кейрену. А он лишь крепче обнимает ее, словно цепляется, боясь потерять.

      И тишина. Странная. Белая.

      Зыбкий голос королевы, в котором – ожидание.

      Эхом – мягкий бас Гуннара.

      Нить слов, в котором и обида, и горечь, и прощание, прощение, многое, что заставляет сердце замереть. И снова снег лепестков, который собирается в руках королевы. Полная горсть, и больше. Сыплются, укрывая сцену… и она, касаясь этого снега губами, просит прощения.

      У кого?

      – Все было не так… – шепот Кейрена в наступившей тишине кажется оглушающим. И Таннис оборачивается, пропуская миг, когда белое становится алым.

      Грохот.

      И вой скрипок. Треск ткани мира. Пламя, получившее свободу. Хор стонет, кричит, от криков этих рвется сердце, и Таннис затыкает уши, чтобы не слышать.

      Она не хочет вновь видеть…

      Шелковые языки огня, поднимаясь над сценой, скрывают людей…

      Ткань. Просто-напросто ткань… и дым ненастоящий… Кейрен рассказывал, что его производит специальная машина, которую прячут под сценой. И другая машина создает ветер, который заставляет шелковые полосы раскачиваться.

      Все ложь.

      И Таннис с немалым облегчением выдыхает. Ложь, красивая, но не имеющая ничего общего с истинным огнем. К лучшему… что сегодня за день такой?

      – С тобой все…

      – Хорошо. – Она вновь целует раскрытую ладонь Кейрена. – Все замечательно. Просто… опера…

      – Сильная постановка. – Он гладит шею Таннис, и от нежности этих прикосновений вновь накатывают слезы. Глупая девчонка, ну сколько реветь-то можно?

      Тем паче без повода.

      – Сильная…

      Повержен король. И Гуннар из рода Синей Стали осаждает древний Элодиниум. Обрывки пламени трепещут на остриях копий. А голос перекрывает совокупный рокот труб.

      Сдаться…

      …и раскрываются ворота. Бредет королева, боса и с непокрытой головой, в черном мешковатом платье, она преклоняет колени перед тем, кого и любит, все еще любит, и ненавидит.

      Занавес падает, скрывая обоих. И робко, не смея разрушить послевкусие чуда, загораются огоньки.

      – На самом деле все было иначе. – Кейрен подал руку. – Это, скажем так, вольная интерпретация.

      – А как было?

      – Без королевы.

      Он не спешил покинуть ложу, ожидая, пока уйдут остальные, и Таннис не торопила.

      – Псам некуда было идти, и тогда они договорились с людьми, дали им черный алмаз в обмен на право поселиться в Каменном логе.

      Опустевшая сцена вызывала странное чувство. Нарисованный замок, и ковер вместо травы. Изнанка обмана, и удивительно, что еще недавно Таннис верила…

      – Но шло время, и люди решили, что алмаз и так принадлежит им. А псы мешают. Нас было не так и много. Хватило бы одного удара.

      В его изложении недавняя