Пчелиный волк. Эдуард Веркин

что теперь такие учения частенько будут проводиться. Будь готов.

      Ну да, учения по развитию бдительности, само собой. Хорошо.Только вот башку мне чуть не отрезали. Шрам на шее надолго останется. Ну, да ладно.

      Дрюпин мне тоже встретился. Задумчивый такой, шарахнулся как от привидения. Боится меня. Ничего, побоится и бросит. А после Дрюпина сразу Сирень. В коридоре. Как-то не так посмотрела. С повышенной ненавистью. Почему только – непонятно. Ну, да что с нее взять… Благодарности я явно не дождусь. Особенно от Сирени.

      Но вернемся к прозе будней.

      – Кто твои сообщники?! – зарычал сикх.

      И я все-таки заревел. Здорово заревел, слезы потекли прямо ручьями, закапали мутными каплями.

      – Я не знаю, о чем вы говорите, какие сообщники, со мной вообще дружить никто не хочет, а вы говорите сообщники…

      – Ты мне еще скажи, что в штаны писаешься! – злорадствовал сикх.

      – Писаюсь… – рыдал я. – До десяти лет на клеенке спал… На желтой…

      – Ври больше. – Сикх достал из кармана опасную бритву, проверил на ногте остроту.

      – Руку! – потребовал сикх.

      – Не надо! – пискнул я.

      – Руку, крыса!

      – Не надо, мистер!

      Сикх рассвирепел, схватил мою руку и принялся зажимать ее в портативные тиски. Я верещал от страха. Это было не то чтобы уж больно, но неприятно, ладонь оказалась сдавлена, а пальцы торчали наружу легкомысленным веером.

      Сикх приблизился ко мне и помахал перед лицом бритвой.

      – Я буду отрезать тебе пальцы, – пообещал он. – Потихоньку, не спеша, один за одним. Сначала на правой руке, затем на левой…

      И сикх коснулся лезвием моего драгоценного мизинца.

      Тут уже я не удержался и врезал сикху в ухо. Освободился из тисков и врезал еще. С большим удовольствием.

      – Ты чего?! – заныл Дрюпин. – Так же не по правилам! Я так не могу, почему мне каждый раз в ухо?

      – А кто мне на прошлом тренинге чуть ребро не сломал? – напомнил я. – Тебе, значит, ребра мне можно ломать, а мне тебе и в рожу нельзя?

      – Плохо все, – устало сказал Седой. – Неубедительно… И что это за срыв в конце?

      – Дрюпин заигрался, я же видел, – сказал я. – Еще бы немного – и он мне палец точно бы отрезал. У него после сна возбуждение в членах. А куда это годится?

      – Я не заигрался! Это ты заигрался…

      – Плохо, – повторил Седой. – Все это было очень плохо.

      – Не, конечно, плохо, – согласился я. – Потому что я знаю, что это…

      Я ткнул пальцем в сикха:

      – Я знаю, что это Дрюпин. А это не тюрьма штата Пенджаб. И я не могу перед Дрюпиным до конца вжиться в роль.

      – Психологические сценарии – важнейшая часть подготовки, – сказал из-за стола Йодль – еще один из наших наставников, к тому же врач. – Вы, молодой человек, должны уметь в долю секунды вжиться в один из семнадцати базовых образов. Кстати, повторите-ка их, пожалуйста…

      – Уже повторял сегодня, – огрызнулся я.

      – Повторите еще.

      Спорить