Мираж хищного мира. Ольга Анатольевна Чумаченко

/p>

      Тьма недовольно зашипела.

      Солнечные зайчики образовали водоворот и скользнули в глубину, то погружаясь, то стремительно уносясь ввысь. Играют. Раздражают. Манят: «с нами, с нами, догоняй, быстрей…».

      НЕТ…

      Звуки… Через толстый слой, вязкой темноты, пробилось журчанье. Журчит. Журчит где-то рядом. Совсем рядом?! Вода.

      Запахи… Раздражают своей приторностью и влекут.

      НЕТ…

      Однотонность быстро начинает надоедать. Раздражение отступает, уступая место упрямому любопытству.

      Вынырнуть?! Да… ту… да!

      Ресницы вздрогнули, вспорхнули, и яркий луч сверкнул золотой искрой, отразившись, словно в зеркале, в бездне глаз.

      Всё будет хорошо!

      Да.

      Существо затаилось, вслушиваясь в ощущения, почти остановив своё дыхание – сердце.

      Ветер всё сильнее раскачивал ящик, подвешенный на отвесной скале. Удивительно, но свет солнца всё равно попадал в щель, затянутую морозным инеем, даже через висевшую в атмосфере пелену пыли. Иней испарялся, улетучиваясь с дыханием, с жизнью…

      Старенькая машина, не выдержав непроходимого сибирского леса, сдалась: в радиаторе закипела вода.

      – Там родник, – показала девочка-подросток отцу в сторону болотистой местности.

      – Чтоб я тебя слышал!– протянул мужчина тяжелое железное ведро.

      Бежала она по осеннему лесу, напевая весёлую детскую песенку. Он слышал. Дочь скрылась в зарослях высокого папоротника, с лёгкостью пробежав над болотной жижей по поваленным стволам деревьев.

      Перекрестил отец её мысленно – "шуструю стрекозу", которой вот-вот исполнится одиннадцать лет – открыл паривший капот. Старше средних лет он годился девочке скорее в дедушки. Не знавшие их, чужие люди, так и говорили: "Какая хорошенькая у вас внучка, и умница, и красавица…"

      Почти половину своей жизни он проработал егерем. Почти. Другая сторона его жизни была известна лишь единицам.

      Остановилась девочка у родника, вздохнув полной грудью, улыбнулась миру. В лесу ей было хорошо, спокойно! Она чувствовала природу – жизнь. Но сегодня назойливо тревожило её беспокойное сердце, говоря, что что-то не так в её мире. Отмахнулась она от своих ощущений. От неестественной тишины, давящей своей пустотой.

      И отец вот уже сутки какой-то угрюмый, задумчивый. Дочь заметила состояние родного человека и пыталась отвлечь его пустыми разговорами и весёлыми песнями от навалившихся переживаний. Несколько дней в их области бушевали лесные пожары, а вчера, пожары не просто добрались до их границ, на их глазах сгорела почти целая деревня, без жертв не обошлось.

      Существо осмотрелось. Никого. Не было тех – чужих, хотя… Эта незнакомая планета пугала не меньше. Сердце с невероятной силой колотилось в хрупком теле.

      Доски поддавались плохо, но поддавались. Щепочка за щепочкой, окровавленными когтями и маленьким складным ножичком, существо стремилось выбраться из своей тесной клетки. Туда… к свету, к СВОБОДЕ.

      Резкий порыв ветра волной прошелся по макушкам деревьев. Девочка прислушалась, улыбнувшись клочку неба над головой, улыбнувшись себе, своим страхам. На мгновение воображение обрисовало дракона, запутавшегося крыльями в макушках деревьев. Сухие сучья с треском полетели на землю. Упали.

      В воду упало несколько капель крови. Отражение в прозрачной воде мило улыбнулось, наблюдая, как растворяется в ней алый цвет. Зажав нос, девочка машинально зачерпнула полное ведро и побежала к машине. Такие неприятности с кровью из носа у неё случались редко, но случались, так что она их не боялась. Куда хуже, когда такое происходило в музыкальной школе или на занятиях лёгкой атлетикой, в которых она занималась вот уже три года.

      Вся её жизнь – строгий график между занятиями в трёх школах: средней образовательной, музыкальной и спортивной. Сначала было трудно, но привыкла, втянулась, и уже не представляла себе другой жизни.

      Отец всё реже брал её с собой не только в дальние поездки, но и в простые объезды территорий, даже на выходных оставлял её одну в большом доме и уезжал, что воспринималось с сожалением и пониманием.

      Возвращалась девочка с водой тем же путём, но без песни, не обращая внимания на тяжесть. А заметив чужих людей, насторожилась, замедлила ход, рассматривая происходящее у машины.

      Отец разговаривал с двумя мужчинами. И что-то было ни так во всём происходящем, в отце. Интуиция подсказывала, что это не грибники и не охотники. ДРУГИЕ! Чужие?! Повышенный тон разговора скорее почувствовала и притаилась.

      Всё остальное произошло быстро – очень быстро. Тот, кто попытался взять отца за плечо упал на землю без чувств, и второму он не по зубам. Дочь даже не сомневалась. Отец для неё идеал! Она не раз была свидетелем, как растаскивал он поваленные в лесу деревья, расчищая дорогу, словно огромный медведь. А по утрам, когда она была совсем маленькой, он брал её себе на плечи и бегал по лесным дорогам, которые шли прямо к их дому, расположенному на