Комбат. Беспокойный. Андрей Воронин

шелковый абажур с бахромой. Бородин торжественно водрузил на середину стола свой атташе-кейс и щелкнул замочками.

      – Вуаля, – провозгласил он, обеими руками выкладывая на стол толстые пачки банкнот. – Айн, цвай, драй… Считайте, Андрей Константинович, считайте, уважаемый! Денежки счет любят, а то скажете потом, что москвичи вас надули!

      – Ну, раз вы сами предлагаете… – Хозяин усмехнулся, взял наугад одну из пачек, разорвал бандероль, посмотрел на свет одну купюру, другую и начал неожиданно ловко, прямо как банковская машина или матерый валютчик, пересчитывать деньги. Серовато-зеленые бумажки так и мелькали в его толстых, неуклюжих с виду пальцах. – Опыт, – сказал он, поймав на себе изумленный взгляд Сергея. – Я, брат, еще до дефолта девяносто восьмого года бизнесом позаниматься успел – по мелочи, конечно, купи-продай, но руку, как видишь, набил… – Он возобновил счет и, закончив, удовлетворенно кивнул: – Порядок, Москва. Так, сколько тут у нас?..

      Он пересчитал пачки, сложив из них что-то вроде миниатюрной крепостной стены, потом снова взял одну и пробежался большим пальцем по срезу.

      – Порядок, – повторил он уверенно и отодвинул деньги к середине стола. – Теперь бумаги. Вот купчая, оформлена честь по чести, можете убедиться. Вот это справка из администрации о том, что я – единственный владелец и никакие претенденты не объявятся, вот домовая книга… ну, словом, все, что положено. Бородин принялся внимательно, с придирчивостью, которая заставила Сергея испытать легкую неловкость за него, изучать бумаги. Пока он читал, а Казаков следил за выражением его лица, деньги со стола как-то незаметно исчезли. Видимо, хозяин не лгал и не преувеличивал, когда говорил, что давно перешел с деньгами на «ты». Казаков его за это не осуждал: каждый выживает, как умеет, – но его неловкость прошла, поскольку была здесь явно неуместной: люди совершали сделку, а в такие моменты не до деликатности и прочего политеса.

      – Так, а где дарственные на лодку и… Ага, вот, вижу. Это лодка, это скутер… подписи, печати… – Бородин несильно прихлопнул ладонью лежащую на столе стопку бумаг. – Да, все в полном порядке. По крайней мере, с виду.

      – Ну, я ваши баксы тоже в ультрафиолете под микроскопом не разглядывал, – напомнил Андрей Константинович.

      – Верно, верно. – Бородин рассмеялся. – В самом деле, границы должно иметь все, даже бдительность и осторожность.

      – Тем более что мы знаем, где друг друга найти, – добавил хозяин.

      – Вот именно! Поэтому предлагаю считать сделку состоявшейся.

      – Принято, – сказал Андрей Константинович.

      – Вот, Серега, – сказал Бородин, обеими руками торжественно кладя на скатерть перед Казаковым тощую пачку украшенных гербовыми печатями бумаг, – теперь все это твое. Да, и еще тебе просили передать…

      Он снова щелкнул замочками кейса. Андрей Константинович встал из-за стола и деликатно удалился на кухню, чтобы не мешать людям закончить между собой свои дела. Оттуда послышался стук