Комбат. Беспокойный. Андрей Воронин

что во сне с ним приключилась такая вот неприятность…

      Цирк, подумал он, чиркая колесиком одноразовой зажигалки. Шапито! Это как с той гранатой: в пересказе звучит как анекдот, а если вдуматься – ну ничего же смешного!

      …Во сне все и впрямь основательно перепуталось. На самом-то деле окружили в тот раз не командира, а его. Ребята, которые вызвались пойти с ним в ту отчаянную вылазку, полегли все до последнего. От минометной позиции, которую они штурмовали, осталось только грустное воспоминание – курящиеся тротиловым дымком воронки среди камней, разбросанные трупы и куски тел, россыпи стреляных гильз и искореженное, ни на что не годное, припорошенное каменной крошкой и пылью оружие. Он остался один, а их все еще было десятка полтора, если не все два, и кто-то ударил его сзади прикладом по голове, а кто-то еще, изрыгая основательно исковерканный русский мат, передернул затвор «калаша» и прицелился в него, валяющегося на камнях, как мешок с трухой. И тут снизу, со стороны дороги, прилетела та самая граната. Ребята потом в один голос утверждали, что ее метнул командир, но об этом было нетрудно догадаться и без свидетельств очевидцев: бросить гранату на такое расстояние с такой силой и точностью, да еще снизу вверх, мог только один человек.

      Стальное яйцо ударило «духа» в висок чуть пониже засаленной чалмы, на пыльную бороду хлынула темная кровь, и дочерна загорелый дехканин умер, не успев даже удивиться, за секунду до того, как отскочившая прямиком в пулеметную ячейку граната взорвалась, разорвав в клочья еще двоих душманов.

      Они потом часто вспоминали этот случай, и всегда со смехом: дескать, Иваныч в своем репертуаре, от него еще и не такого можно ожидать. Разумеется, граната попала «духу» в висок совершенно случайно – так же, как сегодня ночью он совершенно случайно затушил тлеющий матрас. Эти нелепые случайности дважды спасли ему жизнь, и оба раза это было сделано напрасно. Не будь гранаты, его бы обязательно пристрелили, и тогда не случилось бы той семейной загородной прогулки на только что приобретенном с рук подержанном автомобиле. А сегодняшний случай, хоть уже и не имел такого важного, судьбоносного значения, служил лишним подтверждением тому, что жить ему, такому, решительно незачем. Мало, что ли, в городе-герое Москве потерявших человеческий облик алкашей?!

      Зажигалка никак не хотела работать. Взглянув на нее, он убедился, что внутри не осталось ни капли газа, но по инерции еще раз крутанул большим пальцем колесико. На этот раз не получилось и искры: стертый до тончайшей пластинки кремень выскочил и мгновенно затерялся среди усеивающего пол мусора, рубчатое колесико неприятно заскрежетало по железу и застряло.

      – Хреново, – произнес он, имея в виду не что-то конкретное, а ситуацию в целом.

      Да, хреново было все, в том числе и его голос – сначала хриплый, как будто исходил не из человеческого горла, а из звериной глотки, а потом сорвавшийся на какой-то сиплый писк.

      Он небрежно швырнул зажигалку на тумбочку, и та немедленно