Голубой горизонт. Уилбур Смит

произнес мое имя?

      Дориан лениво вошел в кухню – худощавый и подтянутый, красивый и жизнерадостный; на его голове красовалась такая же, как у сына, копна медно-красных локонов. На Дориане были высокие сапоги для верховой езды, запылившиеся до колен, и белая широкополая соломенная шляпа. Он швырнул шляпу через комнату, а женщины приветствовали его восторженными возгласами.

      – Тихо! Умолкните все! Вы как стая куриц, когда в курятник забрался шакал! – взревел Том.

      Шум слегка утих.

      – Дорри, садись поскорее, пока не довел этих женщин до безумия. Мы тут собрались послушать историю о гигантском зубане, которого поймали мальчишки, и о том, как они торговались с голландским кораблем в заливе.

      Дориан сел рядом с братом и тут же воткнул свой кинжал в хрустящую корочку пирога с олениной. Вся компания разом одобрительно вздохнула, когда к балкам потолка поднялись клубы горячего ароматного пара. Когда Сара начала раскладывать еду по тарелкам с синей росписью, изображавшей ивовые ветви, комната наполнилась шутками мужчин, смехом и болтовней женщин.

      – Так что же случилось с Джимом? – Сара посмотрела через стол, повысив голос так, чтобы ее можно было расслышать в общем шуме.

      – Ничего, – ответил Том, не донеся до рта очередную полную ложку. И пристально глянул на сына. – Так ведь?

      Постепенно за столом воцарилась тишина, все уставились на Джима.

      – Почему ты не ешь? – встревоженно спросила Сара.

      Великолепный аппетит Джима давно стал семейным сказанием.

      – Я в порядке, просто не голоден. – Джим посмотрел на кусок пирога, к которому почти не прикоснулся, потом обвел взглядом лица сидевших за столом. – И нечего так на меня таращиться! Я вовсе не собираюсь помереть!

      Но Сара продолжала наблюдать за ним:

      – Так что же сегодня случилось?

      Джим прекрасно знал, что мать видит его насквозь, словно он сделан из стекла. И резко встал.

      – Прошу меня извинить, – сказал он и, отодвинув табурет, быстро вышел из кухни во двор.

      Том хотел было встать, чтобы выйти следом за ним, но Сара покачала головой.

      – Оставь его, супруг, – сказала она.

      Лишь один человек в мире мог приказывать Тому Кортни, и он послушно опустился на табурет. В противоположность веселому настроению, что царило здесь всего несколько мгновений назад, комната погрузилась в тяжелое молчание.

      Сара бросила взгляд через стол:

      – Так что же сегодня произошло, Мансур?

      – Джим поднимался на борт тюремного корабля там, в заливе. И увидел то, что его расстроило.

      – Что именно?

      – Этот корабль битком набит осужденными женщинами. Они закованы в цепи, умирают от голода, их избивают. А сам корабль воняет, как свинарник, – ответил Мансур с отвращением и жалостью в голосе.

      Все молча представили себе описанную Мансуром картину.

      Потом Сара негромко произнесла:

      – И одна из женщин на борту оказалась молодой и хорошенькой.

      – Откуда ты знаешь? – Мансур