Платье цвета полуночи. Терри Пратчетт

только и жди очередного подвоха.

      Болен притянул к себе дочь и понизил голос.

      – Ночью Пенни вернулся, – прошептал он. – Говорят, его пытались убить!

      – Что?

      – Не сойти мне с этого места!

      Тиффани обернулась на Амбер. Девушка неотрывно глядела в небо, словно надеясь, что вот-вот произойдёт что-нибудь интересное.

      – Амбер, – тщательно подбирая слова, произнесла Тиффани, – ты ведь кур кормить умеешь, правда?

      – О да, госпожа!

      – Так ступай и покорми наших, ладно? Зерно в амбаре.

      – Твоя мама их давным-давно покормила, – возразил было отец, но Тиффани быстро оттащила его в сторону.

      – Когда это случилось? – спросила она, провожая взглядом девушку: та послушно побрела в амбар.

      – Прошлой ночью, не знаю, в каком часу. Мне госпожа Пенни рассказала. Его сильно избили. В том самом хлипком сарае, где мы с тобой вчера сидели.

      – Госпожа Пенни к нему вернулась? После всего, что случилось? Да что она в нём находит?

      Господин Болен пожал плечами.

      – Он ей муж.

      – Но все знают, что он её бьёт!

      – Ну, наверное, для некоторых женщин такой муж лучше, чем вообще никакого, – не без смущения выговорил отец.

      Тиффани открыла было рот, чтобы ответить, встретилась взглядом с отцом и поняла правду его слов. Она видела таких женщин в горах, разбитых и вымотанных: детей у них слишком много, денег слишком мало. Конечно, если они водили дружбу с нянюшкой Ягг, хотя бы насчёт детей можно было бы что-то придумать, и всё-таки есть на свете семьи, которые, чтобы поставить на стол еду, иногда вынуждены продавать стулья. И с этим ничего, вообще ничего не поделаешь.

      – Пап, господина Пенни никто не бил, хотя, пожалуй, стоило бы. Я нашла его в сарае: он пытался повеситься, и я обрезала верёвку.

      – У него сломано два ребра, на нём места живого нет!

      – Пап, там очень высоко падать – и он уже хрипел! Что ещё я могла сделать? Оставить его болтаться в петле? Заслуживает он этого или нет, но он выжил! И роль палача не по мне! Там букетик лежал, папа! Сорняки и крапива! У него от крапивы все руки распухли! В нём ещё теплится малая искорка, заслуживающая того, чтобы жить, ты разве не видишь?

      – Но ты унесла ребёнка.

      – Нет, папа, я унесла мёртвое тельце. Пап, послушай меня и попытайся понять. Я похоронила младенца, который умер. Я спасла человека, который умирал. Вот что я сделала, папа. Люди могут не понять и начнут выдумывать небылицы. Мне всё равно. Работа есть работа, и нужно её делать.

      Послышалось кудахтанье; через двор прошла Амбер, а за ней цепочкой бежали куры. Кудахтающий звук издавала сама Амбер; на глазах у Тиффани и её отца куры промаршировали взад-вперёд, словно по команде сержанта-инструктора по строевой подготовке. Между кудахтаньем девушка посмеивалась про себя; заставив кур торжественно прошагать по кругу, она как ни в чём не бывало оглянулась на Тиффани с отцом и увела птиц обратно в амбар.

      Помолчав, отец Тиффани промолвил:

      – Я правда видел то, что видел?

      – Да, –