Пять лепестков шиповника. Пиня Копман

той пены способствовали причиндалы Неба-Урана, отрезанные его сыном Хроносом-Временем, и оброненные в море.

      Тем не менее, Афродита вошла в силу и в фольклор древних греков.

      А позднее эта богиня оказалась управительницей любви под римским именем Венера у всего тогдашнего цивилизованного мира.

      Афродите (Венере) были посвящены многие растения,

      но, безусловно, главным из них была роза. Нет, не та прекрасная, многолепестковая, тысяч цветов и их оттенков. Роза Афродиты, цветок любви, это колючий шиповник с пятью похожими на сердечки лепестками.

      Не зря древнегреческий философ Ямвлих называет Афродитой «пятерицу»

      По одному из мифов лепестки у розы Афродиты имели, соответственно, пять цветов.

      Хотя об этом нет упоминаний, но я полагаю, что пять лепестков цветка Афродиты-Венеры символизируют пять возрастов, пять видов любви:

      – Юношескую. Горячую, бездумную, налетающую внезапно волной прибоя, и, нередко, так же неожиданно откатывающую.

      – Сознательную и сильную любовь взросления, принимающую ответственность, высокую доверием и взаимными обязанностями.

      – Скептическую любовь зрелости, прощающую недостатки.

      Добрую и нетребовательную любовь на склоне лет.

      – Светлую любовь, согревающую последние годы.

      Об этом и написаны стихи, которые ты, мой дорогой читатель, прочтешь в этом сборнике.

      Пусть и тебе привидятся эти лики любви, как увидел их я.

      Лепесток первый. Любовь порывистая

      Ветер майский

      

      Ветер, – сводник. Походкой матросской

      он шатался и вкривь, и вкось.

      Он игрался твоей прической

      и кружилась метель волос.

      А еще, озорной и звонкий,

      сразу делал десяток дел,

      задирал юбчонки девчонкам,

      и тебя случайно задел.

      Заблудилось на миг сознание,

      мысли брызнули вразнобой,

      и случайное губ касание

      вдруг пригрезилось мне судьбой.

      Ветру что? – Он сегодня гуляет.

      Он всегда беспокойный такой!

      Вот он шляпы с прохожих срывает,

      пенит волны легкой рукой.

      Растворяет оконные рамы

      и играет портьер бахромой…

      А меня, из-за ветра, мама

      не дождется сегодня домой.

      Игра

      

      Цепи легкости пера,

      страсть и разум бьются разом,

      задыхаясь и скользя,

      как по лунному лучу.

      Эта тонкая игра

      меж согласьем и отказом,

      это нежное "нельзя"

      на границе у "хочу".

      Лентой финиша рассвет,

      снежной нежности лобзанье.

      Тает горняя звезда,

      бьется жилка у виска.

      Ты с запинкой шепчешь "нет",

      а в глазах горит желанье.

      Может, скоро будет "да"…

      Кто бы знал наверняка?

      Теплая осень

      

      Осенний воздух был как совесть чист,

      с березы облетал последний лист,

      изысканный сень-шей* китайских гор.

      День музыки* тек светел и нескор,

      над парком грустно веял дух муската,

      а лабух бацал фугу ре-минор.

      На горизонте солнца помидор

      порезался о лезвие заката.

      Был вечер одинок и пьян слегка.

      Картинно застывали облака

      и прели в цвете калий дихромата*.

      А парк притих, готовясь к холодам.

      Но возгласы гусар и милых дам…

      Да! Тени звуков умерших веков

      и звона шпор и напускной бравады

      кружились над скамьями и эстрадой,

      где несколько изящных стариков

      внимали с умным видом знатоков

      гудению замерзших музыкантов.

      И дребезжащий как трамвай рояль,

      роняя звуки, щепки и эмаль,

      просил уйти и не искать талантов*.

      А мы с тобой сидели в уголке,

      и пальчики твои в моей руке

      лежали очень трепетно и нежно,

      и счастье стало близким неизбежно.

      Был сладок поцелуй, как пахлава,

      кружилась голова едва-едва.

      Горели