Роковой роман Достоевского. Ольга Тарасевич

Точно простужена – полная, широкая в кости, но съежилась. В груди явственно клокочет сдерживаемый кашель. Петербургский климат – то еще испытание для здоровья.

      – Согреть вам чаю?

      Закашлявшись, женщина кивнула, и Свечников заторопился на кухню.

      Конфорки на плите покрывал темный засохший налет.

      «Опять Борис бедокурит. Ведь сколько раз ему говорил, если пользуешься моей частью плиты – убирай за собой. Пролетарий, – сокрушался Сергей Иванович, – истинно пролетарий».

      С закипевшим чайником Свечников вернулся к себе, заварил крепкий чай, достал из буфета синие праздничные чашки тонкого фарфора. И расположился в кресле напротив дамы.

      – Рассказывайте. Заинтригован безмерно.

      Гостья зябко повела плечами.

      – Вы не могли бы прикрыть форточку?

      Он на секунду заколебался, представив, как она оторвет свои ясные глазки от книги – а в доме напротив вдруг покажется старый долговязый тип. И свет выключить никак нельзя. Иначе придется пуститься в объяснения, то есть даже выдумывать что-то, потому что правду не скажешь, неловко перед гостьей.

      Сергей Иванович быстро метнулся к окну, прикрыл форточку.

      – Кажется, вы простужены?

      – Да, наверное. Я стала сама не своя, когда узнала. Профессор Сорокин уверяет, что только вы можете помочь. Видите ли… Не знаю, как и сказать…

      – Да вы не смущайтесь, со мной можно просто, без церемоний, – отхлебнув чаю, сказал Свечников. – Я уже сгораю от любопытства.

      – Только вы не подумайте, что я сумасшедшая. В это невозможно поверить. – Голос гостьи задрожал. – В это невозможно поверить, но в моем единоличном распоряжении оказалась… рукопись… романа «Атеизм».

      Сергей Иванович весь подался вперед. И тотчас откинулся на спинку, сдавленно прошептав:

      – Не может быть!

      Гостья закивала:

      – Знаю, знаю. Выясняла. Но – все сходится. Его почерк. Множество правок. Рисунки в самом тексте.

      – Роман «Атеизм», – Свечников глотнул чаю и разочарованно вздохнул, – так и не был написан. Его замысел Федор Михайлович не смог реализовать. Хотя некоторые идеи вошли позднее в его гениальные произведения «Бесы» и…

      Он хотел назвать еще роман «Братья Карамазовы».

      И не смог.

      Черная стремительно обрушившаяся ночь вдруг разом выключила все: мысли, чувства, зрение…

      Глава 1

      Соня. Соня, Сонечка. Простите меня, голубые кроткие глаза, светящиеся любовью и страданием.

      Пепельные волосы девушки кажутся еще светлее от черного платья, искусно заштопанного на локтях. Штопка почти не видна. Но она есть, и от этого темная тяжелая страсть покидает меня, в горле застревает комок.

      Худенькие руки, торчащие ключицы. Ты ангел, заключенный в клетку доходного дома. Тебе бы парить, как белой голубке, в небесной безоблачной синеве. Но в эту комнатку, бедную, холодную, с узкой девичьей постелькой, приходят господа, известно какие. Бедность. Все