Бедный родственник. Шаг в сторону. Андрей Никонов

не стал конкретизировать я, да и не потребовалось этого.

      – Так и запишем, Марк, бродяга. – Любава пододвинула ко мне лист бумаги, разделённый на две части. Сверху непонятным, практически врачебным почерком были накарябаны строк десять, а внизу нарисован кружок. – Ладонь сюда приложи.

      – Нет. – Сроду ничего такого не подписывал.

      – Значит, отказывается. К дознавателю его тащите, на третий этаж, – монобровая махнула рукой, и Фаня со товарищи, подхватив меня и бумагу, поволокли по коридору, а потом и по узкой темной лестнице.

      – Вот не стал штраф платить, – втолковывал мне Фаня по дороге, – и смотри, как попал. Сознался бы сразу, приложил ладошку к документику, записали на тебя десять рысей, да ещё тридцать за оружие незаконное, и лежал бы уже у себя на кровати, а там отработал бы неделек шесть-семь и дальше себе бродяжничал. А теперь вот Рокша Мелентьич тобой займётся, а это такая ситуация, что… Не повезло тебе, братец, ох не повезло.

      – Нехорошо так к приезжим, – попенял я. – Негостеприимно.

      – Какой же ты приезжий. Ты голодранец, – заявил Фаня. – Денег нет, нечего шастать, дома надо сидеть, работать. Вот, пришли. Ты перед его милостью спину гни, не любит он гордых слишком.

      Подобострастно постучав в дверь, Фаня приоткрыл её и просунул внутрь свою бородёнку.

      – Ваша милость, татя тут привели, оружия нет.

      – Какого вы сюда припёрлись, хороняки, делать мне больше нечего, как со всякой голытьбой на ночь глядя разбираться. Брось его в застенок в подвале, завтра займусь, сейчас недосуг, – раздражённо ответили ему неприятным баритоном.

      – Любава Вельевна распорядилась. Сказала, чтоб к вам, уж не осерчайте, ваша милость.

      – Ладно, давай его сюда.

      Меня втолкнули в комнату.

      – Кланяйся барину, собака.

      В небольшом кабинете за столом, покрытым газетой с жирными пятнами, немолодой одутловатый мужчина с обширной лысиной развалился в глубоком кожаном кресле, глядя в нормального размера окно. На газете стояла початая уже бутылка с чем-то прозрачным, стакан, тарелка с нарезанной колбасой и салом и несколько огурцов. Свежих. У них небось и теплицы есть, в это время огурчики только если с юга возят.

      Не глядя на меня, хозяин кабинета наполнил стакан, выпил, хрустнул огурцом, наколол двузубой вилкой кружок колбасы и зачавкал. Стражники аж сглотнули дружно.

      И только потом этот Рокша Мелентьич повернулся. А мужик-то непростой, если Велий себя амулетами точечно защитил, то у этого вон прям всю фигуру они охватывают. Хотя ошибся я, там половина не амулеты, а натуральные схемы наложены. Непроизвольно поставил щит – мало ли что колдуну-алкоголику в голову придёт.

      И точно – привстал, глаза кровью налились.

      – Идиот, – заорал дознаватель, куски колбасы из его рта вылетели прямо на меня и стражников. Местных околоточных забрызгало, и передо мной на мгновение повисли и упали на пол несколько объедков. Тьфу, чуть не стошнило. – Ты кого мне привёл?

      – Так Любава Вельевна…

      – В жопу твою