Ворриор и Пиас. Гнев богов. Стелла Так

тяжелые ресницы. О исчезла. Вместо нее на моей кровати сидел Брейв, мягко гладивший меня по волосам. Его губы двигались, а я ни слова не понимала, потому что шум в моих ушах был слишком громким. Но то, что он говорил, звучало успокаивающе. Мирно. Я вяло ему улыбнулась, он улыбнулся в ответ, прежде чем меня снова утянул сон.

      Так повторялось снова и снова. Магия доктора не отпускала меня. Как и боль. Боги заходили в комнату и снова ее покидали. Я чувствовала, как Бладклоу охраняет меня. Его тело дарило теплоту, которой не хватало из-за дыры в душе. Иногда мне казалось, что Пиас рядом. Он сидел здесь и охранял меня, прямо как Бладклоу. Иногда он что-то мне пел. Это делало меня счастливой, по крайней мере на короткое время, пока я не тонула в искупительной тьме.

      Хак говорил со мной неуверенно. Один раз мне даже удалось открыть глаза и раздраженно на него посмотреть. Он ухмыльнулся. Господи! Ему надо срочно сменить парикмахера. Копна на его голове становилась все более дикой.

      Бизар и Чарминг тоже приходили меня навестить и рассказывали, что происходило в Тартаре. Начиная с красных стрингов Шейм, которые всем приходилось лицезреть, когда Пиас проходил мимо нее, а она «случайно» наклонялась, заканчивая ее провальными попытками поцеловать его. Кажется, они таким образом пытались заставить меня ревновать и добиться хоть какой-то реакции. Но в тот момент меня мало волновали трусы Шейм, как и болтовня Бизара об особенных футболках, которые он для меня нашел. Я узнавала многое, но запоминала совсем мало. Иногда заходил Рэйзд, который рассказывал что-то о волнениях в рядах богов. Некоторые были недовольны стилем правления Пиаса. В адской темнице все кипело. Я снова заснула, а спустя короткое время почувствовала, как меня гладят холодные руки Дока.

      Я услышала глубокий голос Пиаса.

      – Уже лучше?

      – Нет!

      – А когда ей будет лучше? Я… Мы нуждаемся в ней.

      – Этого я сказать не могу. Магия сейчас сведена к минимуму и стала резервной энергией. Душа, как сломанная кость, которая не хочет лечиться. Если я разбужу ее, могут появиться психологические побочные явления. Ворриор нестабильна. В данный момент она вообще ничего не может делать. Война подождет.

      Пиас молчал. Он исчез и больше не вернулся, а я погрузилась глубже в себя. Думала о жизни до Тартара, о том, кем была до того, как стала богиней и познакомилась с Пиасом.

      Я промотала в голове все воспоминания, даже самые банальные. Большинство из них приходили из таких глубоких чертогов разума, что я и не помнила, что такое со мной действительно происходило. Все равно, какой сценарий я смотрела: почти в каждом из них мой брат играл центральную роль. Мэдокс обнимал меня или облизывал палец, а затем засовывал его мне в ухо. Он спал рядом со мной с кончиком крыла во рту. Забывал надеть рубашку или делал первую татуировку, плача при этом, как малыш. Кажется, от этого воспоминания я тоже плакала.

      Как же мне его не хватало! Я и раньше переживала, что его не было рядом, но все же знала,