Проект «Изоляция». Кирилл Шарапов

или что ухожу от него. Мы давно чужие люди. Слишком много лжи и недомолвок… Как вы думаете, стоит их брать в новую жизнь? Через несколько месяцев, проведённых в ковчеге, мы выйдем совершенно в другой точке пространства. За шесть лет изучения того мира – можете называть его параллельным – мы не видели ни людей, ни других разумных существ. Равнины, горы, леса, океаны – и ни следа человека. Нам дан уникальный шанс. Уже перед вылетом я получила сообщение от профессора Соколова. – Она достала из сумочки КПК и протянула собеседнику.

      Тот, нажав несколько кнопок, уставился на экран. Сообщение было коротким: «Поторопитесь, иначе будет поздно, все обречены, у вас осталось двадцать шесть часов».

      – Мир ещё не знает, что его ждёт, – шёпотом, пугливо оглядываясь, сказала Ольга, видя, что собеседник прочел сообщение. – Совсем немного людей в мире знают, что должно произойти, один из них уже не выдержал напряжения и совершил самоубийство. Послезавтра Земля перестанет существовать.

      Профессор Сергеев, а это был именно он, внимательно посмотрел на собеседницу. Не зря её назначили на должность куратора, не зря все профессора за глаза называли эту молодую, деятельную женщину «железная леди». Сергеев был одним из немногих посвященных, кто знал, что Земля обречена.

      В ядре планеты вот уже несколько лет протекали совершенно необъяснимые процессы, приводящие к многочисленным природным катаклизмам, и вот теперь всё входит в завершающую стадию. Единственное, что смогли просчитать учёные, так только то, что в результате процессов ядро сожмётся до нескольких десятков километров в диаметре. Силой давления части коры выдавливаются в разные стороны. На взрыв нет сил. Энергия расходуется до нуля. Всё остывает. В итоге – астероид, глыба камня, похожая по форме на неправильную картофелину.

      Вот что ждало планету в течение следующих месяцев. Но девяносту процентам населения земли это будет глубоко по фигу, так как уже послезавтра они погибнут в результате многочисленных цунами, извержений вулканов, ураганов и прочих прелестей природных и следующих за ними техногенных катастроф.

      Профессор глянул в иллюминатор, но не увидел земли: самолёт шёл через мощный грозовой фронт, его изредка встряхивало. А внизу доживает последние часы человечество.

      Сергееву было тяжело признавать, что Соколов был прав, он спровоцировал интенсивное оборудование ковчега, он протолкнул вопросы финансирования, и вот теперь дал возможность спастись, включив в состав проекта «Изоляция». А сам отказался идти с ними. На вопрос своего ученика «почему?» ответил просто:

      – Мне восемьдесят девять, Андрюша, я на этом шарике родился, на нём и умру. Я буду видеть последние дни мира. А это уже немало. Конечно, если бы я пошёл с вами, то увидел бы начало новой цивилизации, но я остаюсь, чтобы увидеть конец старой, той, в которой жил.

      Он слабо, по-старчески, пожал руку Сергеева, и пошёл прочь, опираясь на дорогую трость из красного дерева с серебряной рукоятью.

      Через пять часов после старта самолёт приземлился