Календарь. Сергей Сергеев

с той стороны, и, наконец, над туманом показались шлемы с высокими гребнями.

      Передний всадник держал в руке длинный пилиниум (метательное копьё) остриём вниз с белым треугольным флажком на конце вверху. Кавалькада, переправляясь вслед за парламентёром и оказавшись на острове, шагом приблизилась к разведчикам Октавиана.

      Всадники смешались, оставив сторонним наблюдателям возможность различать их лишь по шлемам. Так продолжалось некоторое время, затем из общей группы выделились двое, один с пилиниумом, другой, по определению Октавиана, центурион Карнелий. Выехав на середину острова, спутник центуриона воткнул в песок копьё. Пожав руки друг другу, они разъехались, за ними последовали их товарищи, но только разведчики Октавиана переправились на один берег, а люди Лепида и Антония на другой.

      «Процесс пошёл», – кратко охарактеризовал увиденное Октавий. Разведка договаривающихся сторон начала каждая свою проверку, определяя истинность намерений. Коварство у римской знати в крови, об этом даже не следует напоминать.

      Время шло, из-за холмов всплывало солнце, от реки тянул лёгкий ветерок. Туман таял, обнажая окрестности. На том берегу раздался звук трубы, ему ответили на этом, разведчики сделали свою работу.

      К полководцу, восседавшему на лошади, подъехал Агриппа.

      – Всё чисто, пора выдвигаться.

      Октавий, кивая, тронул повод, лошадь начала спуск по склону к реке.

      Оттого что вода в речушке открылась, когда рассеялся туман, её движение в неглубоком русле стало звучней. Так показалось молодому консулу, с охраной пересекавшему шесть метров водной преграды. Вот они, оказавшись на островке, неспешно подъехали к белому флажку и остановились. Стали ожидать. Снова прозвучала труба, но уже по-иному. Ей ответили. С другой стороны к острову вброд переправлялась группа всадников. Октавиан узнал ненавистного Антония, он ехал рядом с худощавым патрицием без шлема, седоватые прямые волосы которого выделялись на фоне остальных.

      «Лепид», – почти вслух молвил Октавиан.

      Всадники, переправившись, на суше остановились, и только Марк Лепид продолжил движение к середине небольшого, менее ста метров в диаметре, островка. Одинокий наездник уже через несколько секунд достиг белого флажка, присоединившись к ожидающим переговорщикам. Он поприветствовал новоиспечённого консула, прижав к левой половине груди правый кулак. Октавиан ответил так же, кивнув при этом охране, чтобы свита отъехала на положенное расстояние. С ним остался лишь Агриппа.

      – Приветствую тебя, консул Рима и сын великого Цезаря, Октавиан. Рад, что наша встреча наконец-то состоялась! – высокопарно начал Лепид.

      – Приветствую и тебя, великий понтифик, и я рад, что слуги Цезаря встретились не на поле брани, а в дружеской беседе! – в том же стиле ответил Октавиан.

      – Что ж, видно пришло время собирать силы, а не распылять их, – продолжил Марк говорить то, о чём писалось уже ранее в посланиях.

      – Приятно