Календарь. Сергей Сергеев

за высказывание отца Антон.

      – Что ж, возможно, твои доводы разумны. В России спокойней и привычней будет. Никто из Мамоновых за границей не учился, но в люди всё равно выходили. Придётся подыскать для тебя колледж на родине.

      Он повернулся лицом к сыну, продолжающему зачарованно смотреть на голубую сферу.

      – Пошли лучше полюбуемся реальной архитектурой, всё-таки это Вена, – и потянул Антона за рукав к выходу.

      Воспоминания не отвлекли от тревожных мыслей, наоборот, взволновали, доедая остатки спокойствия и будоража сознание: «Всё напрасно! Чего не хотелось, то и произошло. Как говорят в одной известной среде: меня опустили, и с каждым разом всё ниже мой статус, теперь я неравный в этом круге!» Ища оригинальные способы забыться, ум предложил мантру для сна. «Ом агасти…ом агасти…?» – так и не вспомнив последнее слово, Антон всё же заснул.

      Снилось, что здание общежития, скукоживаясь, уменьшается. Происходят странные метаморфозы, как в игре. Клик, и всё поменялось. Шестнадцатиэтажный дом превратился в смирительную рубашку. Антон мужественно рвёт её длинные рукава. Они отрываются, свобода! Но тяжело дышать, рубашка сжимает грудь, и руки виснут, как плети.

      И вдруг голос:

      – Выиграл ты у отца. Хитон твой… Свершилось!

      Вздрагивая от яростного желания сорвать рубашку, Антон проснулся. Мокрый от пота. Липкий. Дрожащий. Дрожь создаёт ощущение холода.

      – Чёрт, это просто сон! – успокаивал он себя.

      Но подспудно приходило иное: «Неужто опять?».

      Злой и надменный голос внутри твердил: «Это всё из-за неё! Тварь! Нужно придумать, как раздавить гадину!» Ему возражал тихий и мягкий: «Можно просто подружиться, а вдруг это любовь?». «Давай! А она скажет тебе: не продаюсь! Ты забыл, как она это делает? – «Ну и что? Ты боишься быть отвергнутым?» – «Нет, но лучше втоптать её в грязь, а затем подать руку!» – «И что будет потом?» – «Не знаю, но спокойствие вернется!».

      Антон встал, чтобы сменить футболку. В ванной посмотрелся в зеркало. Курчавые тёмные волосы слиплись колечками на лбу. Рука, смахивая мокрые пряди, задержалась, пальцы затеребили серёжку в левом ухе, потирая в ней янтарь. Вдруг пришло озарение: «Хобби у неё…а вот мы…». Мягкий внутренний голос с укоризной: «Это нечестно, не по правилам, не по совести!» Злой и грубый: «Да нет такого понятия в реальности, это выдумки для слабаков, как и все мифы вообще!».

      «А идея ничего, впереди два месяца каникул на разработку, должно получиться», – настраивался Антон на хороший сон.

      Ян Самойлов и генерал Власов

      Три месяца спустя.

      Глухой удар по стеклу заставил молодого человека поднять светловолосую голову, устремляя взгляд на экран.

      Включились сканеры, и голографическая проекция окна с прилегающим внешним пространством сошла с экрана, материализуясь прямо перед ним.

      По лоджии металась птичка, её голограмма порхала рядом на расстоянии вытянутой руки, казалось, протяни ладонь и поймай. Но молодой