Стеклянный меч. Виктория Авеярд

нами пролетает еще один снаряд и падает парой улиц дальше. Далекий грохот взрыва не заглушает более резкий и жуткий звук, который вдруг раздается со всех сторон.

      Топот тысячи марширующих ног.

      Глава 2

      В воздухе висит густая пелена пепла, и у нас есть несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Смутные силуэты солдат движутся по улицам с севера. Я еще не вижу ружей, но Серебряной армии не нужны пули, чтобы убивать.

      Другие бойцы Алой гвардии бегут, обгоняя нас; они со всех ног мчатся по проспекту. Пока что бегство выглядит небезнадежным – но куда им деваться? Дальше только река, а потом море. Некуда идти, негде укрыться. Солдаты приближаются медленно, странно шаркая ногами. Я вглядываюсь в облако пыли, напрягая зрение, чтобы разглядеть атакующих. А потом понимаю, что это такое. Что сделал Мэйвен. Ужас воспламеняет меня, так что Шейд и Килорн отскакивают.

      – Мэра! – восклицает брат, наполовину удивленный, наполовину рассерженный.

      Килорн не говорит ни слова, просто смотрит, как я пошатываюсь.

      Моя рука касается его руки, и он не вздрагивает. Мои искры уже погасли – Килорн знает, что я не причиню ему боли.

      – Смотри, – говорю я.

      Мы знали, что солдаты придут. Кэл сказал нам, предупредил, что Мэйвен пошлет вслед за самолетами легион. Но даже Кэл этого не предвидел. Только такая извращенная натура, как Мэйвен, могла придумать этот кошмар.

      Люди в первом ряду одеты вовсе не в дымчато-серую форму превосходно натренированных Серебряных солдат. Это вообще не солдаты. Это – слуги в красных ливреях, красных шалях, красных рубахах, красных штанах, красных ботинках. Море красного цвета. Как будто они истекают кровью. А на ногах у них железные цепи, которые со звоном волочатся по земле. Этот звук скребет по нервам, заглушая шум самолетов, взрывы и даже резкие окрики Серебряных офицеров, которые прячутся за стеной Красных. Я слышу только лязг цепей.

      Килорн рычит. Он делает шаг вперед и вскидывает винтовку, но оружие дрожит в его руках. Солдаты все еще на другом конце проспекта, слишком далеко для меткого выстрела, даже не будь при них живого щита. Теперь все еще хуже, чем невозможно.

      – Нельзя останавливаться, – негромко произносит Шейд.

      В его глазах пылает гнев, но он знает, что должно быть сделано и чем придется пренебречь, чтобы выжить.

      – Килорн, или ты с нами, или останешься здесь.

      Мой брат говорит резко, и я прихожу в себя от шока и ужаса. Килорн не трогается с места, и тогда я беру его за руку и шепчу на ухо, надеясь заглушить лязг цепей:

      – Килорн…

      Таким тоном я говорила с мамой, когда моих братьев забирали на войну, когда у папы случался приступ удушья, когда ничего не получалось.

      – Килорн, мы ничем не можем им помочь.

      Он выговаривает сквозь зубы:

      – Неправда.

      И смотрит на меня.

      – Ты должна что-нибудь сделать. Спаси их…

      Мне бесконечно стыдно, но я качаю головой.

      – Не могу.

      Мы бежим дальше. И Килорн следует за нами.

      Взрываются