Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942. Генрих Хаапе

место командира 9-й роты занял обер-лейтенант Титьен, щупленький, но очень старательный офицер, который был полон решимости хорошо исполнить свой солдатский долг. По своей гражданской профессии он был чиновником в городском управлении, всегда по-товарищески относившийся к своим солдатам, но чрезвычайно пунктуальный и корректный. Он всегда был чем-то занят, очень приветливый, но каждую минуту чрезмерно загруженный работой и официальный. Титьен вознамерился отобрать звание лучшей роты батальона у 10-й роты Штольце, которая всегда была на хорошем счету. Поэтому он постоянно стремился развить в своих солдатах чувство собственного достоинства и гордости. Титьен попросил меня выступить в его роте с докладом об оказании первой медицинской помощи и о правилах личной гигиены в полевых условиях. Когда я вошел в его роту, он как раз проводил занятия с личным составом и закончил свое выступление словами: «Ребята, мы никогда не будем последними, а всегда только первыми, так как мы солдаты 9-й роты!» Титьен всегда был приветливым товарищем, но у меня постоянно возникало чувство, что он относился к нашим совместным посиделкам в офицерском клубе как к своего рода служебной обязанности, которую необходимо было исполнять. Если позволяли нормы приличия, он постоянно извинялся и тотчас уходил, чтобы заняться решением проблем своей роты.

      Вскоре я убедился в том, что и Ноак был хорошим товарищем и первоклассным офицером. А моя стычка с ним была всего лишь частью процесса вживания в новый коллектив. Но вот обер-лейтенант Крамер, командир 11-й роты, был таким человеком, с которым я никогда не смог бы подружиться. Однажды солнечным январским днем Штольце и я посетили его. Вместе со своей ротой Крамер разместился в огромном замке, расположенном километрах в восьми от Литри, в «шато Крамера», как назвал его Штольце.

      Сразу же бросилась в глаза разница между 11-й ротой и 10-й ротой Штольце. У Штольце царила сама собой разумеющаяся, поддерживаемая по доброй воле дисциплина, базирующаяся на безграничном уважении и огромной симпатии, которую солдаты испытывали к своему веселому командиру. К тому же Штольце повезло, что в его роте оказался обер-фельдфебель Шниттгер, лучший унтер-офицер во всем нашем батальоне. Впервые я встретил его, когда он следил за приготовлением жаркого из огромного количества голубей, которых купил на рынке. Поварами были два веселых юных блондина, оказавшиеся однояйцевыми братьями-близнецами. Язык Шниттгера был простым и понятным. Что мне особенно бросилось в нем в глаза – это спокойствие и надежность, исходившая от этого человека.

      «Их никто не может различить! – сказал Шниттгер о близнецах. – Мы никогда не знаем, кто из них стоит на посту, а кто отправился на свидание!» Очевидно, обоим братьям доставляло огромное удовольствие вносить смятение в ряды юных девушек Литри.

      Шниттгер рассказал о приказе вермахта истребить в Нормандии всех почтовых голубей, так как якобы некоторые французы отправляли с почтовыми голубями секретную информацию