Квадратный треугольник. Василий Колин

никак, – вздохнул полковник, – номерному отказ пришёл, а ты же знаешь инструкцию – обязаны исполнить этим же числом.

      – Кому поминальные выписывать? – нехотя переключилась на рабочий тон Мухамедьярова.

      – Контролёр Агапкин получит, а ты проследи, чтоб качественные продукты на рынке закупили и водки запасти на три-четыре бутылки больше надо – обязали статиста из МВД в комиссию включить, – Гапонов показал глазами на потолок, – там, как Самого похоронили, большие перемены грядут.

      Слухи о переменах витали в воздухе. Например, почти достоверно стало известно Гапонову о странном сокращении на ближайших неделях составов Президиума ЦК КПСС, Секретариата ЦК и Совета Министров СССР. Отсюда вытекало два варианта: либо ждать в скором времени массовую амнистию, либо готовиться к очередной волне арестов, и тогда тюрьмы снова будут переполнены выше некуда, и ему, полковнику Гапонову, придётся надолго забыть об относительно спокойной и сытой жизни.

      А некое, очень высокопоставленное лицо, чей близкий родственник уже третий год маялся в одной из душегубок Исполнительной тюрьмы, в приватной беседе, расслабившись после значительной дозы спиртного – лицо умасливало полковника, чтобы тот, по возможности, создал хоть какие-то приемлемые условия для близкого ему человека, – так вот, это самое лицо, между прочим, отоваривавшееся в столе заказов двухсотой секции ГУМа, под очень большим секретом сообщило Гапонову и вовсе крамольную новость. Будто на заседании Президиума ЦК КПСС, состоявшемся 10 марта, сразу после похорон вождя, председательствующий Маленков дал указание прекратить политику культа личности Сталина в средствах массовой информации. А то, что за спиной Маленкова маячила фигура Берии, уже ни для кого из партактива не было секретом.

      Телефонная трубка издала сухой треск и доложила:

      – Прокурор Колесников у аппарата.

      Венера Дамировна встала, наклонилась к начальнику и шепнула ему в ухо:

      – Я с Агапкиным сама поеду, потому что кое-чего и для нас выкроить надо.

      Полковник одобрительно кивнул и ответил трубке:

      – Как ваше ничего, товарищ прокурор?

      – Нормально. У вас что – ЧП?

      – Наоборот, всё тихо и спокойно, – Гапонов проводил взглядом соблазнительную походку любовницы и продолжил:

      – Сегодня выпивка намечается – нашему номерному в помиловании отказали…

      – Во сколько за мной машину пришлёте? – сухо перебил его прокурор.

      – Как обычно, в двадцать два ноль-ноль у подъезда.

      – Хорошо, готовьте документацию, – и трубка отключилась.

      Опять указательный палец начальника тюрьмы надавил на белую клавишу телефона-рояля, и опять вплыла в кабинет невозмутимая дыня.

      – Оповести на вечер доктора по поводу исполнения, в кухне чтоб казанок и чугунную сковородку, я имею в виду большую, с высокими бортиками, не занимали – хавку привезут; предупреди, чтоб не воровали из поминальных продуктов – нынче комиссия в расширенном составе и прокурор новый. Не обмишулиться бы. Да,