очередей сверху, решил, что он теперь уязвим, и остановился. Как только он вновь начал движение, но уже назад, прямо в бэтээр влетела одна из мин. Грохнуло, хлопнуло – и бэтээр остановился уже насовсем. Как самые ближние к нему, мы с Семеном рванули вперед. Зачем? Так это ж какое-никакое, но укрытие. Пулеметчик из нашего взвода последовал за нами и вскоре уселся в кузове бэтээра, поливая свинцом фашистов. Я хотел было прибрать пулемет, что стрелял по нам минуту назад, но его здорово повредило взрывом мины. Укрывшись в кузове, мы отстреливались от врага, который уже начал отступать. Видимо, поняли гитлеровцы, что нас здесь тупо больше, да еще и бэтээр потеряли. Два грузовика уже дымились, все изрешеченные пулями, а вот один, с самым хитрозадым водилой, уже развернулся и начал набирать ход. Он и так стоял за двумя своими собратьями, а теперь и вовсе сбежит. Близкими разрывами мин нашим парням удалось все же повредить колеса грузовика. Тот стал вилять, а затем и вовсе встал. Теперь уж можно и в атаку. Поднялись все, жаль, что Величко не вытерпел. Гитлеровцев добивали в азарте, когда подошли совсем близко, даже не стреляли, слишком злые были, поэтому и потеряли аж пятерых, добивая раненых фашистов. Ребята просто бросались на врага со штыками. Страшное дело, рукопашная схватка. Когда ты просто с кем-то дерешься, пусть даже и с врагом на войне, это одно, а вот так, словно стенка на стенку… Один боец отбивает винтовкой выпад немца, успевает ударить сам, а когда собирается добить, ему сзади втыкают нож в спину. Все смешалось, я тоже малость подрался, но не стал опрометью кидаться в свалку. Пистолет в одной руке, нож в другой, жалел только об одном, патронов в пистолете мало. Везло еще и в том, что у фрицев тоже с короткостволом ходят не все, а только офицеры и унтера. Все мельтешило вокруг, стрельба, взмахи винтовками и автоматами, удары ножами, лопатками. Кровь хлещет во все стороны, и над этим всем стоит такой мат, заслушаться можно. Победа все же была за нами, но в такую схватку почему-то больше влезать не хотелось. Русский мат на поле битвы сменился стонами и криками, раненых тоже хватало.
К лагерю, что устроили в лесу фрицы, мы вышли к обеду. Сил было мало, еще меньше людей. Новый командир, на этот раз старлей грузин, не стал даже придумывать план. Лагерь был в лесу, капитально устроить его немцы еще не успели, вышек и тех было всего две, да и то какие-то нелепые подобия. Подобрались поближе и ударили. Похоже, нашему командиру было уже плевать, попадет под дружественный огонь кто-то из пленных или нет. Тупо стреляли во все, что движется и что хоть немного похоже на вражеских солдат.
Никаких братаний не было. Перестреляв фрицев, старлей с длиннющей фамилией, заканчивающейся, конечно, на – швили, приказал всем строиться и, собрав оружие и боеприпасы, уходить глубже в лес. Так и сказал:
– Нам срочно надо отдохнуть, иначе мы сдохнем даже не от пули, а просто от усталости. – Мудрые слова, я думаю.
Пленных в лагере было немало, мы пополнили состав аж на триста с небольшим бойцов.
