Адъютор. Владимир Корн

загнать меня в долги? Благо потребности мои достаточно скромные и в них не входят роскошные кареты, выезды о четверке белых лошадей и сплошь расшитые золотом камзолы, которые, следуя хорошему тону, следует менять каждый день.

      – Помоги мне, – попросил один из самых могущественных людей королевства. А возможно, и самый могущественный. Если судить по тому, какое назначение получил его сын.

      Векселя сгорели на удивление быстро. Глядя на них, извивающихся как живые, перед тем как вспыхнуть, я думал о том, что гибель каждой из них означает для меня частичку свободы. Полностью которую получу через год.

      Чтобы снова затем залезть в кабалу прямоугольных листков бумаги высокого качества, заполненных красивыми буковками, печатью, почему-то всегда красного цвета, и подписями, одна из которых, самая корявая, будет принадлежать мне.

      – Теперь о приятном, – заявил сар Штраузен, несомненно чем-то довольный. – По крайней мере, для тебя лично.

      Когда я вопросительно взглянул на него, он без лишних слов положил на стол кошель.

      – Любое путешествие подразумевает собой расходы. И чем длиннее оно, тем больше. Необходимы снаряжение, припасы и наличность. В случае, когда приходится прибегать к услугам придорожных харчевен и постоялых дворов. И еще обязательно нужна лошадь, которую выберешь из моей конюшни себе по вкусу.

      – Спасибо, – сказал я, отрицательно покачав головой.

      Сожженные векселя и лежащее на столе золото будем считать оплатой за ту услугу, которую я ему окажу. Но лошадь станет подарком, и принять я ее не могу. Мне и без того предстоит разобраться, достойно ли мое согласие имени, которое ношу? Хотя чего там разбираться? Заранее зная, что ответа мне не найти.

      Сар Штраузен лишь пожал плечами.

      – Вы отправитесь примерно через неделю. Двигаться будете без всякой шумихи, не загоняя лошадей, но и не плетясь черепахой.

      – Чтобы к нашему прибытию все было готово?

      Не знаю, что именно и кем, но вопрос напрашивался сам собой.

      – Да, – кивнул сар Штраузен. Мгновенье молчал, вероятно дожидаясь еще одного вопроса, которого не последовало, затем продолжил: – Даниэль, основной твоей задачей будет не опека над моим сыном, нет. О его безопасности позаботятся другие. Мне бы хотелось, чтобы тебе удалось выбить из Клауса хотя бы часть той восторженности, которая мешает ему видеть жизнь в ее настоящем свете. Думаю, ему настала пора относиться к ней с куда бо́льшим цинизмом. Признаться, несмотря на свой возраст, он во многом еще ребенок. Клаус обязательно к вам прислушается, поскольку он отзывается о тебе всегда только в превосходной степени. Понимаешь, о чем я?

      – В общих чертах.

      Бренди я все-таки выпил. Могу себе представить, какую только гадость не придется глотать по дороге в Клаундстон. Что же касается просьбы сар Штраузена… Не оттого ли мне Клаус и нравится, что у него есть то, чего у меня давным-давно не осталось – та самая восторженность? Как у глубокого старика, который испытал