Контроль. Анна Квин

что даже я могу позволить себе их исключительно потому, что семью он принципиально тренирует бесплатно.

      Брат мог бы совсем не тренировать. Он зарабатывает на сети спортивных клубов и дивидендах с работающих фирм, перешедших от деда. Но Максу нравится тренироваться и тренить, поэтому с десяток индивидуалов у него есть всегда – это для души. Я раньше думал, Макс будет работать исключительно с длинноногими красотками, но все вышло не так. Он предпочитает суровых мужиков, ну или хотя бы просто целеустремленных, а с женщинами в принципе не работает. За очень редким исключением, каким, например, является наша племянница Алина.

      Выбив из меня обещание завтра непременно с самого утра прийти потрениться, Макс успокаивается и до Верещагино, слава богу, молчит.

      Бухтеть начинает, только когда мы паркуемся.

      – Сейчас четыре утра, а я еще не ложился.

      – Как не ложился? Я же тебя разбудил.

      – Прерывистый сон вреден. Как теперь встать в семь утра?

      Пожимаю плечами.

      – Никак. Лично я планирую спать до двенадцати.

      – А тренировка?

      – А тренировка после двенадцати. Я не буду бегать с тобой между елок в семь утра после ночного перелета. Я не мазохист.

      – Днем жарко. – Макс поджимает губы.

      – Значит, вечером.

      – Вечером все нажрутся и не будут.

      – Макс, тебе работы на работе мало?

      – Это не работа – это образ жизни.

      Так, препираясь, мы доходим до дома. Небо уже светлеет, занимается рассвет. Макс широко зевает и косится в сторону тропинки, ведущей вокруг дома. Но потом, подумав, говорит:

      – Нет, все же сначала спать.

      – Ты бегать, что ли, хотел? – подозрительно уточняю я и в ответ получаю кивок.

      – Ну, погода клевая, воздух тут отличный…

      – Маньяк, – резюмирую я.

      – Ну что маньяк? Я же сказал – спать.

      Я иду в комнату и сначала с наслаждением принимаю душ, твердо уверенный, что после него тут же отрублюсь, потому что от усталости даже мутит. Но как бы не так. Мутит не от усталости, а от голода. Я банально начинаю хотеть жрать. Дико и по-слоновьи. И насрать на все увещевания Макса про режим питания. Если я хочу жрать в четыре утра – я иду жрать в четыре утра.

      Надеваю домашние штаны и спускаюсь на первый этаж, где царит предрассветный полумрак. Свет не включаю. Темнота уже не такая густая, как ночью, и все прекрасно видно. Захожу на кухню и направляюсь к холодильнику, когда слышу чье-то тихое и испуганное: «ой…»

Даша

      Мы расстаемся с Ником у моей комнаты. Он идет к себе, хотя с шутками пытается заманить и меня. Я отнекиваюсь и закрываю за собой дверь. Нахожу в чемодане простую розовую сорочку с коротким рукавом и смешным котиком на подоле. Она может сойти за милое домашнее платье, но я люблю в таких спать. В ней уютно и комфортно, и при случае можно не переодеваться с утра. Даже если кто заглянет в комнату, не стыдно. Для общаги это – ключевой момент.

      Заваливаюсь на широкую кровать, раскидываю руки и ноги звездой и понимаю, что сна ни в одном глазу. Кручусь