Небо в огне. Штурмовик из будущего. Дмитрий Политов

кто-то бесцеремонно потянул его за ногу. Экспат попробовал лягнуться, но безуспешно. Малахов, а это был именно он, ловко увернулся и больно ткнул его кулаком в бедро. – Ты мне подерись еще! Встал живо!

      Дивин тяжело вздохнул, но все-таки пересилил себя и поднялся с нар. Комэск стоял напротив него, внимательно разглядывая сержанта.

      – Что, боишься под трибуналом оказаться? – Капитан блеснул белозубой улыбкой. – Не бзди, твоей вины нет. Шатун оборвался, на «Илах» это беда известная. А ты молодец – и машину спас и сам в живых остался. Держи пять!

      Экспат на мгновение замешкался, а потом крепко пожал командиру руку.

      – Вот и правильно. А теперь пойдем, брат, к столу, я тебе сто грамм налью. И не спорь со мной, заслужил! Да и легче тебе станет, поверь.

* * *

      Малахов обманул. Точнее, несколько поспешил со своим обещанием насчет боевых вылетов. После того памятного тренировочного полета, когда Григорий едва не разбился, они вместе с Рыжковым потратили еще немало времени на обучение. И если товарищ экспата, очень быстро заработавший прозвище Прорва за неуемную страсть к съестному, корпел над картами, пытаясь сдать зачет на знание местности штурману полка, то Дивин день за днем проводил на полигоне. Он располагался неподалеку, на лужайке. Бойцы БАО притащили туда кое-какую разбитую немецкую технику, замаскировали, и новички летали, пытаясь поразить ее.

      В принципе, довольно знакомое упражнение. Правда, в имперском училище не требовалось столь тщательно целиться – ракеты сами успешно захватывали мишень. А на «Иле» стоял прицел ПБП-1б – закрепленное на кронштейне на уровне глаз летчика оптическое устройство. Для пользования им пилот должен был, глядя через небольшой прозрачный экран, искать цель и производить прицеливание. И попутно еще управлять машиной! Мало того, что все это было сложно и неудобно, так еще и обзор из кабины резко ограничивался.

      Но лиха беда начало – сержант не роптал, а просто раз за разом отрабатывал приемы воздушного боя.

      По утрам, правда, было несколько неудобно перед товарищами. Они-то вылетали на штурмовку окруженных немцев, сражались, а он… впрочем, уже через несколько дней Григория стали тренировать на слетанность в составе пары и, чуть позже, звена. И скидок на то, что он раньше уже летал, награжден, ему никто не делал.

      Но все рано или поздно заканчивается. Вот и экспат услышал наконец от командира полка слова:

      – Ну что ж, теперь ты вполне готов к выполнению боевой задачи, сержант. Завтра полетишь с остальными, иди готовься.

      – Гриш, ну расскажи, как там, а?

      – Да отстань ты, что прицепился, как репей! Не боись, скоро сам полетишь, вот все собственными глазами и увидишь. Рассмотришь, так сказать, в деталях.

      – Ну ладно, что тебе, жалко, что ли?

      Сержант устало улыбнулся. А что, собственно, рассказывать? В ночь перед боевым вылетом спал как убитый, никаких тебе терзаний, несомкнутых глаз и прочей чепухи, присущей новичкам. Малахов с утра даже удивлялся, мол, сам переживал до смерти. Ну так не