Негоже лилиям прясть. Морис Дрюон

коль скоро венчание происходило втайне…

      – Да нет, монсеньор, я ее люблю, и она меня любит, – проговорил Гуччо. – Но ее семья узнала, что Мари в тягости, и братья бросились за мной в погоню, чуть меня не убили.

      – Что ж, они в своем праве, закон, освященный обычаем, на их стороне. В их глазах вы просто соблазнитель… А кто вас венчал?

      – Фра Винченцо.

      – Фра Винченцо? Не слыхал.

      – Хуже всего, монсеньор, что его убили. И я не могу даже доказать, что мы действительно обвенчаны. Не подумайте, монсеньор, что я трус. Я готов был с ними драться. Но дядя обратился к Бувиллю, а он…

      – А он благоразумно посоветовал вам скрыться на время.

      – Да, но ведь Мари заточат в монастырь! Скажите, монсеньор, вы могли бы ее оттуда вызволить? Скажите, увижу ли я ее вновь?

      – Слишком много вопросов за один раз, дражайший сын мой, – ответил кардинал, продолжая вращать пюпитр. – Монастырь? А может статься, ей сейчас лучше побыть в монастыре? Уповайте на безграничное милосердие Господне.

      Гуччо устало понурил голову. Его черные волосы были щедро припудрены дорожной пылью.

      – А ваш дядя имеет дела с Барди? – осведомился кардинал.

      – Конечно, монсеньор, конечно. Если не ошибаюсь, Барди – ваши банкиры, – добавил Гуччо только из вежливости, почти машинально.

      – Да, они мои банкиры. Но, на мой взгляд, сейчас они не столь… не столь сговорчивы, как в былые времена… А ведь это весьма солидная компания! Повсюду у них есть свои отделения. А при малейшей просьбе им, видите ли, нужно сначала запросить Флоренцию. Словом, они столь же медлительны, как церковный суд… А среди клиентов вашего дядюшки есть прелаты?

      Мыслями Гуччо был далек от всех банков мира. В голове сгущался туман, глаза жгло как огнем.

      – Нет, большинство наших клиентов высокородные бароны, – ответил он. – Граф Валуа, граф Артуа… Мы были бы весьма польщены, монсеньор…

      – Поговорим об этом потом. Сейчас вы находитесь в святой обители, под защитой ее стен. Для всех посторонних вы будете у меня в услужении. Пожалуй, лучше всего нарядить вас в сутану… Я потолкую об этом со своим капелланом. А пока скиньте-ка эту ливрею и почивайте с миром, ибо, по-моему, вам прежде всего необходимо хорошенько отдохнуть.

      Гуччо поклонился, пробормотал что-то, желая поблагодарить кардинала, и направился к дверям. Но вдруг он остановился и проговорил:

      – Я не могу пока скинуть эту ливрею, монсеньор; я должен передать еще одно поручение.

      – Кому? – спросил Дюэз, сразу насторожившись.

      – Графу Пуатье.

      – Вручите послание мне, а я тотчас же направлю к графу брата служителя…

      – Дело в том, монсеньор, что граф Бувилль очень настаивал…

      – А не известно ли вам, имеет это послание какое-нибудь отношение к конклаву?

      – Нет, монсеньор, оно послано в связи со смертью короля.

      Кардинал даже подскочил в своем кресле.

      – Как, король Людовик скончался? Но почему же вы до сих пор молчали?

      – А