Метро 2033. Цена свободы. Сергей Семенов

Обустраивайтесь. Это Рафик, наш дневальный.

      Старик сдержанно кивнул и взгромоздил на печку котелок с водой. Где-то еще лились неспешные разговоры, но многие лежали, уткнувшись в стену, укутанные обрывками тряпья. Вспыхнувший интерес к новеньким быстро угас. Михей тяжело опустился на дощатые нары, Ромка присел рядом. Пришлось пригнуть голову, чтобы не стукнуться о доски верхнего настила. С одной стороны, закутанный вытертой фуфайкой, дремал неопознанный сосед. Рядом Мишка увидел парня, что ловко колдовал над кусочком пемзы, орудуя маленьким камешком. Глянул – что-то вроде цветка получается. Или показалось?

      – Это чтобы не свихнуться? – криво улыбнулся он, глядя на творение соседа. Парень поднял взгляд.

      – Типа того, – слабо усмехнулся он. – Красота спасет мир.

      – Но сбежать отсюда она тебе не поможет, – съязвил Михей.

      – Это точно, – согласился парень. – Но хотя бы не озверею.

      Миша внимательно изучал соседа. Худющий, как соломина. Сплюснутый овал лица, жиденькая рыжая бородка да тощая полоска усов. На голове – мешанина грязных волос. На вид – одного возраста с ними. Взгляд – простой, добрый, с грустинкой.

      – Ну как, сложно тут не озвереть, когда жрешь дерьмо и пашешь от заката до рассвета? – спросил Михей, продолжая следить за руками соседа. – Давно здесь?

      Рыжебородый оценивающе оглядел новых знакомых и бросил встречный вопрос:

      – Новенький?

      Мишка небрежно склонил голову.

      – Угу.

      – Пока вроде не озверел, – усмехнулся парень и протянул мозолистую ладонь. – Меня Лехой звать. Народ еще Эстетом кличет. Третий год тут. Обжился и свыкся, похоже, что здесь и сдохну. Хотя пытаюсь верить в лучшее.

      – Миха, – протянул руку Михей, сдавил тощую ладонь соседа. – Это Ромыч, дружище мой. А чего такое мудреное прозвище?

      – Ценитель прекрасного, мать его. Книжки любил читать, пока сюда не загремел, рисовал. Отрисовался, похоже.

      – А я с книгами не сдружился, – сказал Мишка. – Не сложилось как-то у нас. Были в деревне книжки, и я, когда мелкий был, утащил одну в сортир. Жопу хотел вытереть. Эх, и всыпал мне папка тогда. Я их еще больше невзлюбил.

      – Это ты зря, – пожурил Эстет. – Их ведь больше не печатают. Грех жопу книгами подтирать. Их читать надо.

      – Ну, так шкет глупый был, чего с меня взять? А ты где тут спину гнешь? – осведомился парень.

      – Каменщик, – отозвался тот. – Строим дома нашим добрым господам.

      – А в лесу не работал?

      – Какой мне лес? – развел руками Эстет. – Я там окочурюсь через месяц. Ты посмотри на меня.

      Михей окинул взглядом Леху. Дрищ дрищом. Худосочный, болезный. И в чем только душа держится?

      – А бунтовать не пробовали? – тихонько осведомился Ромка. Эстет вдруг посерьезнел и подвинулся ближе к друзьям.

      – Тсссс! – шепнул он. – Наседки кругом. Сейчас какой-нибудь Большой Ух нас услышит, а завтра будете в карцере гнить. Пробовали, конечно. Правда, еще