Летняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

подробностей сводило затылок.

      Участковый выпил ещё стакан и ушёл звонить в Егорьевск. Супруг Прокопенко проводил его глазами и попросил, чтоб ему налили тоже.

      – Витенька, – встревоженно сказала жена, – ты не забываешь о своём состоянии?

      – Ах, оставь, Люда, я в прекрасной форме, – объявил Прокопенко.

      Тётя Лида сказала, что надо бы вещи собрать, чтобы завтра прямо с утра уехать.

      Прокопенко осторожно отпил из стакана водки, как чаю, словно боялся обжечься, вздохнул и обратился к Грише:

      – Я ведь всё понимаю, Григорий Михайлович, – тот поднял на него глаза. – Вы нас терпеть не можете. Мы же, так сказать, вторглись на вашу малую родину. Но ведь мы с Людмилой не захватчики! Ваши родители продавали дом, а мы, так сказать, покупали!

      – Я не хочу об этом говорить, – ответил Гриша. – Какая теперь разница?

      – Большая, – твёрдо сказал Прокопенко. – Очень значительная. Ведь симметрия действует повсюду! Мы, так сказать, симметрично не питаем к вам тёплых чувств.

      – Витенька…

      – Это правда, Люда! Мы испытываем взаимную антипатию, так ведь?

      Гриша вздохнул, Константин вздохнул тоже, как бы предвидя, что разговору этому не будет конца.

      – Вас раздражает, что мы живём в вашем доме. Нас, в свою очередь, всегда раздражало, что дом был доведён до самого плачевного состояния.

      – В нормальном он был состоянии, – пробормотал Гриша.

      – Да не об этом речь, – продолжил Прокопенко и ещё отпил из стакана водки, будто чаю. – Мы вложили в этот дом средства, значительно превышающие его стоимость, это тоже не подогрело в нас нежных чувств к вашему семейству.

      – Хорошо, хорошо, – морщась и думая о том, что Маруську могли сжечь заживо, сказал Гриша. – Я всё понял. Что вы от меня хотите? Денежной компенсации за причинённые неудобства?

      Супруг Прокопенко покосился на него, а тётя Лида пробормотала:

      – Какой ещё компенсации! Не дворец покупали…

      – Пожалуй, да, – вдруг согласился Прокопенко. – Пожалуй, компенсации.

      – Скажите мне сколько, а я прикину свои возможности.

      – Я имею в виду компенсацию нашей взаимной антипатии, – строго произнёс Прокопенко. – Ей давно пора положить конец. Мы с Людочкой намереваемся сделать это прямо сейчас. Мы обещаем вам, что с сегодняшнего вечера будем относиться к вам и вашему семейству как и полагается добрым соседям, то есть с уважением и пониманием, даже если в следующий раз вы приедете ещё через десять лет.

      – Спасибо, – пробормотал Гриша, не ожидавший ничего подобного.

      – Мы приглашаем вас в гости, Григорий Михайлович, и вы сами убедитесь, что с вашим домом не произошло ничего плохого, кроме самого хорошего!

      – Спасибо, – опять глупо пробормотал Гриша, а тётя Лида положила руку ему на плечо.

      – Ну вот-с, – с облегчением, как будто сделал тяжёлую работу, которая давно его тяготила, сказал Прокопенко. – Вы утром спрашивали меня о Валерии, убитом.

      – Да, – встрепенулся Гриша. – Спрашивал.

      – А