Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи. Сергей Деркач

аккуратной седоватой бородкой. Волосы мужчины, длинные, седоватые, кучерявились по плечам.

      – Никитушка! – мужчина обнял меня, искренне радуясь. – Наконец-то! Я уж заждался. Дело к вечеру идет, а тебя все нет да нет.

      – Здравствуй, дядя Афанасий, – я тоже обнял мужчину. – Вот, товарищ мой, Егором зовут.

      – Ну, проходите, не стойте на пороге.

      Оказавшись в квартире, я разоблачился и сразу прошел в гостиную. Мне не раз приходилось бывать в этой квартире. Как говорят в Пограничье, она являлась нашей явкой. Здесь начинается и заканчивается каждое мое задание. Ну, почти каждое. Во всяком случае, большинство из них. Афанасий, он же доктор исторических наук Афанасий Витальевич Сизовский, был моим связным, по совместительству работая профессором в Киевском Политехническом Университете. На что способен этот человек – говорить не буду, скажу только, что отроков, попытавшихся напасть на нас, он раскидал бы не хуже меня. Да и оружием всяким владеет неплохо. А по внешнему виду не скажешь: обыкновенный интеллигентик, как говорят в Пограничье, ничего особенного.

      – Вы проходите, молодой человек, – приглашал Афанасий Егора, который немного растерялся. – Вот сюда, в гостиную. Квартира небольшая, всего две комнаты, но, надеюсь, вам тут понравится. Вы располагайтесь, а я сейчас.

      Егор вошел в гостиную, осматриваясь, словно в музее. Посмотреть тут было на что. Хрущевка небольшая, но обставлена со вкусом. Мебель, которую Афанасий подобрал под старину, была выдержана в стиле конца девятнадцатого века. Место ненужной посуды занимали книги, хотя компьютер, стоящий на небольшом столике возле окна рядом с телевизором, мог бы легко заменить всю эту библиотеку. Афанасий не смотрел на новшества, любил своими руками полистать страницы. По стенам вместо ковров висели картины в искусно сделанных рамках. Узнаю, узнаю работу Марьи-искусницы. Только она может так душевно подобрать цвет и узор для каждой картины персонально.

      Пока Егор рассматривал комнату, Афанасий, судя по запахам, заканчивал приготовления к ужину. Не прошло и десяти минут, как он появился в гостиной, приглашая нас на кухню. Я завел Егора в ванную, мы привели себя в порядок с дороги. Кажется, парень начинает привыкать к жизни Пограничья, потому как уже почти не обращал внимания на включающийся и выключающийся свет, краны и газовую плиту. Это хорошо.

      Стол, который Афанасий накрыл, не то, чтобы ломился, но еды хватало. По центру профессор поставил графин с красным вином.

      – Водку не ставлю, разговор еще будет, – пояснил он.

      Я и не настаивал особливо. Вино так вино. К тому же я – на службе.

      Чокнулись по первой, молча начали закусывать. Если честно, еда была не очень, не то, что у нас. Я жевал мясо, а на зубах ощущал порошки разные. Даже хлеб, и тот был каким-то ненастоящим, что ли. Только вино оказалось живым, игристым. Никак, из подвалов нашего Мира привезли. А Егору, казалось, все нипочем, ест, аж за ушами трещит. Ясное дело: организм молодой, растущий, еды просит, неважно какой, лишь бы поболее.

      Разговор