Зяблик. Анна Кимова

твованье для тебя…»

      Иосиф Бродский

      Глава 1

      Далеких дней

      Былое чувство

      Не покидает и сейчас.

      Оно острее,

      Чем безумство –

      Оно как цепь связало нас.

      Тебе нельзя,

      Ты все забыла,

      Страсть юности своей ко мне,

      Но помню я,

      Как ты любила

      И каждый миг наедине.

      Теперь ты там,

      За океаном,

      Любима кем-то или нет…

      Я ж как Адам

      Объят дурманом

      Доселе, через столько лет.

      Прошел рассвет,

      Настала осень,

      Но все же я не устаю:

      Сквозь мили лет

      И версты сосен

      Твое я имя повторю…

      (прим.: стихотворение «Но помню я», автор Анна Кимова)

      – Что-о? Ты с ума сошла? Все бросить? – Марина сделала многозначительную паузу. – Мне это не снится? Ущипните меня!

      Юля посмотрела на Марину усталыми глазами. Она была совсем не в том настроении, чтобы принимать на себя всю ту экспрессию, которая так часто и бурно изливалась из ее подруги без разбора, к месту это или нет.

      – Марина, прекрати, пожалуйста. И так тошно, ты еще не начинай, – произнесла она тихим, мелодичным голосом, но ее красавицу-подругу было уже не остановить.

      С трудом сдерживая следующий возглас, Марина заставила себя немного смягчиться:

      – Юля, ну нельзя же так, в самом деле! Ну что ты надумала? Это же безумие! И потом какой реакции ты ждешь от окружающих? Это же все воспримут одинаково! Юля Пересветова сошла с ума!

      – Я все решила. Ты же знаешь, что думать я могу долго, но если надумаю, то все.

      Несмотря на подавленное состояние Юли, Марина видела, что вид у той был вполне решительный.

      – Ага! Вот я и говорю! Все! – Марина покрутила пальцем у виска. – Тю-тю!

      Юля корила себя за то, что согласилась с ней встретиться. За десять лет их знакомства она изучила Марину как облупленную и ожидала, что встреча не принесет ничего, кроме раздражения. Но ведь полностью отгородиться от людей было тоже нельзя. Юля пыталась уговорить себя, что общение ей точно не повредит, а кроме Марины общаться теперь ей было больше не с кем. Никого вокруг нее. Одна в целом мире.

      Юля бросила на Марину сердитый взгляд снизу вверх. В ответ та взяла ее за руку:

      – Господи, холодная-то какая! На дворе же лето! Ну что с тобой, Юля? Вернись на землю! Нельзя же вот так взять и все бросить из-за какого-то мужика! Ну посмотри на себя, ты же живой труп, высохла совсем! Не стоит он того, до чего ты себя довела! Никто не стоит, слышишь?

      Юля отобрала свою руку:

      – Слышу. Не стоит.

      – Ну ты же огонь-девка, возьми себя в руки!

      – А с чего ты вдруг решила, что это все из-за него?

      Марина натянула на лицо покровительственное выражение, которое ей всегда очень шло. Она прекрасно об этом знала. Это была очень красивая блондинка лет тридцати, с прекрасной фигурой и лицом, притягивающим к себе взгляды всех окружающих. Большие темно-голубые глаза в сочетании с пухлыми ярко-розовыми губами придавали ее лицу чувственность на грани с эротизмом, но при этом оно не выглядело вульгарным. В меру короткий носик добавлял лицу немного детской непосредственности, что делало его обладательницу на вид чуть моложе своих лет. А темные брови, взмывающие над глазами как птицы, высокий лоб и широкие скулы позволяли причислить ее внешность к красоте современного типа. О да, Марина была настоящей чаровницей и умело пользовалась этим даром. В ее арсенале было много видов оружия, и она точно знала какое и когда именно стоит использовать. А жертвами, конечно же, по обыкновению становились мужчины. Но поскольку бóльшую часть своей жизни она пребывала в образе, ей трудно было остановиться даже в те моменты, когда этого не требовалось. Например, когда рядом не было мужчин, как сейчас. Юлю это нисколько не угнетало, а лишь немного забавляло. Она понимала, что, обладая теми данными, которыми Марина была наделена, ей трудно было избежать искушения ежечасно их употреблять. Юля была начисто лишена чувства зависти, видимо, потому, что за тридцать лет и три года своей жизни у нее не было ни одной свободной минуты. Эта тотальная нехватка времени не давала ей возможности задуматься даже о своей собственной жизни, не то что о жизни других. А, может, она просто не была завистливой. Поэтому, как правило, Юля просто наблюдала за подругой и, как ценитель всего прекрасного, любовалась ею, как если бы та была безмятежным небом или хрустальной вазой. Это уж исходя из текущего настроения. Но сегодня Юля не была настроена на созерцание, и поведение Марины выводило ее из себя. Покровительственное же выражение лица Марины лишь подливало масло в огонь тех страстей, которые с недавнего времени поселились в душе у Юли.

      – А что я должна думать? – продекларировала