Три нити. Дарья Евгеньевна Романова

и скотина, и даже беспокойные птицы на крышах спали крепким сном. Еще не варилась часуйма в медных и глиняных котелках, не прочел первую утреннюю молитву шенпо, и на рынке не слышно было разноголосого гвалта торговцев, но караван Маленькой Медведицы уже ждал нас. Тяжело, с присвистом дышали яки, протыкая рогами прозрачный воздух; блеяли ездовые бараны. Одеяла, хворост, съестные припасы и прочий скарб были убраны на две повозки; ценные грузы большинство торговцев взвалило себе на плечи или на спины вьючных животных. Пахло дымом и благовониями – видимо, все необходимые очищения уже были совершены, а молитвы – прочитаны, и караван был готов к отправлению.

      И точно! Увидев нас, Маленькая Медведица тотчас взгромоздилась на крепкого рыжего барана и подала знак к отходу. Дяде она вела пристроить нашу телегу в середине каравана; так мы и сделали. Все двигались в молчании – да и не поговоришь особо, когда морозный воздух скребет горло, – так что я, свернувшись клубком для сохранения тепла, задремал.

      Когда я открыл глаза, Пхувера уже и след простыл. Вокруг нас были старые холмы с красновато-бурой каменной крошкой на боках и ковром желтой, пересыпанной камнями травы у подножия. В тени еще лежали пятна утреннего инея; берега молочно-голубых ручьев и круглых, как монетки, озер затянуло тонким ледком. Ни стад, ни домов, ни случайного путника, – мир вокруг был дик и пуст, как будто и не было никакой деревни всего в нескольких часах пути отсюда.

      Зато дорога и правда была широкой и ровной – повозки катились по ней, как по маслу, – а еще очень скучной. От безделья я принялся разглядывать окружающих. Странным зрелищем были наши сопровождающие – торговцы: замотанные в пестрое тряпье, с широкими проплешинами на плечах и лопатках, натертыми тасканием тюков. Странными были и другие идущие в столицу – например, три женщины с золотой шерстью, назвавшиеся сестрами Сэр; судя по одежде и пятнам хны над бровями, они явились из южной страны. Но самым странным из всех был, конечно, Зово, гадатель на узелках. Я и не думал, что он увяжется следом за караваном из Пхувера, а вот гляди-ка! Зово шел совсем неподалеку, сгибаясь под грузом драгоценного короба; к полудню его тонкие ноги почти заплелись узлом. В конце концов мне стало жаль его.

      – Дядя, – шепнул я, боясь потревожить окружающую тишину. – Может, разрешим этому… который гадатель… поехать на нашей повозке? Или хотя бы короб поставить?

      Клянусь, Мардо чуть не поперхнулся! Выпучив глаза не хуже пхуверского лягушкоподобного садага, он сквозь зубы зашипел на меня:

      – Сдурел, что ли? Это же бывший шен Железного господина! Мало ли, какие дре у него в этой коробке запрятаны… и вообще, не пялься на него, а то еще проклянет, облысеешь весь и пузырями покроешься – как я тебя потом продавать буду?!

      Увещевания дяди не особо-то подействовали: пусть я и струхнул немного и забился поглубже под шубу, но теперь уже следил за Зово с тройным усердием. Теперь-то я знаю, что дядя сразу же разгадал прошлое нашего попутчика по истершейся