Асы немецкой авиации. Йоганн Мюллер

с Яком и просто взорвал его, похоже, он спятил. Затем он бросился сразу на пять Яков и сбил одного. Баркгорн следовал за ним, прикрывая, и тоже сбил два Яка.

      Я услышал, как Хартман кричит, что сбил одного, затем то же самое сообщили Ралль, Штайнхоф, Гриславски, Россман и другие. Все сбили по самолету, но я не мог думать об этом. Наконец мы вышли из боя. Мы не сбили ни одного бомбардировщика, зато уничтожили около 20 вражеских истребителей, потеряв один самолет и одного пилота. Еще 5 самолетов вернулись с серьезными повреждениями. Один пилот FW-190 сумел посадить самолет на брюхо и выпрыгнуть из кабины, пока противник расстреливал машину и пытался пристрелить его самого. Он помчался к немецким солдатам, причем я еще не видел, чтобы кто-то бежал так быстро. Русские солдаты погнались за ним, стреляя. Немцы не стреляли, пока пилот не оказался в безопасности, а потом открыли огонь из пулеметов и сразу срезали около 30 русских, но за ними бежали еще очень многие. По моим прикидкам около ста человек, их было слишком много.

      Вскоре обе группы столкнулись, и началась жестокая рукопашная схватка. Я приказал своим летчикам по возможности прикрыть наших солдат и обстреливать противника, когда это можно было сделать. Каждый из нас сделал по одному заходу над самой землей, расстреливая противника. Зрелище было ужасным, но это требовалось сделать. Затем мои пулеметы замолкли, я расстрелял весь боекомплект. Другие летчики по радио доложили, что тоже остались пустыми. Я приказал им продолжать заходы, имитируя атаки. Но затем начал подходить к концу запас топлива. Я приказал всем возвращаться на аэродром. И я почувствовал себя счастливым, потому что не служил в пехоте.

      Наконец я приземлился и приказал Крупински доложить о своей победе (Abschuss). Остальные также сели писать отчеты. На аэродроме оказались фон Бонин и Траутлофт, прибывшие утром. Пришел Крупински, и я его облаял. Затем я сказал, что понимаю его чувства. Мы все видели, что случилось. Однако я объяснил, что летчик-истребитель не имеет права терять контроль над своими чувствами, потому что он перестает рассуждать здраво и действовать эффективно. Я похлопал его по плечу, и он извинился за нарушение строя без разрешения. На том все и закончилось.

      Воздушные бои вокруг Сталинграда, начавшиеся в сентябре 1942 года, были просто ужасными. Граф стал нашим лучшим пилотом, он получил Дубовые Листья, Мечи и Бриллианты, став первым летчиком, сбившим 200 самолетов. Я видел многие из его побед. Он был очень хорошим и агрессивным пилотом, но не любил маневренные бои, предпочитал бить из засады. То же самое можно было сказать о Крупински и Хартмане, на них походило большинство асов. А вот Баркгорн и Штайнхоф были редкими исключениями, они любили «собачьи свалки».

      Однажды Штайнхоф, Боркгорн, Россман и я атаковали Ил-2. Мы расстреляли по нему все патроны и снаряды, однако он не падал. Позднее мы узнали, что нужно либо убить пилота, либо прострелить маслорадиатор. В этом случае у него очень быстро заклинивало мотор. Затем я услышал по радио нравоучение: