Семеро из стручка. Юлия Зонис

ухмыльнулся, будто не замечая резкого тона, и оперся локтем о спинку кресла. Кресло провернулось на ножке, и нейротехник чуть из него не вывалился, но Гвид продолжал как ни в чем не бывало:

      – Если у оригиналов и реплик одинаковые воспоминания, можно предположить, что и личность тоже одна – это раз. Два, реплики точно копируют сознание оригинала, а отчего бы нашим спящим красавицам не иметь склонности к словотворчеству?

      Психопомп поморщился – не из-за кресла, а из-за неуважения к почти покойникам. Отец, светлая ему память, всегда говорил: «О мертвых либо хорошо, либо ничего». А эти были практически мертвы – ведь нельзя считать жизнью ледяную пустыню, застывшую у них под веками.

      – Вы мне мешаете, Лойсо, – мягко, но настойчиво произнес нейротехник. – Я пытаюсь просматривать записи.

      Молодой ученый фыркнул и, запихнув руки в карманы халата, комически пожал плечами.

      – Просматривай не просматривай, ничего нового не увидишь, друг мой Псих. Я сам чуть не сломал глаза об эти торосы. Говорю – все дело в блоке «пассионарности». Надо снять его с новых моделей, и все будет тип-топ, как раньше. Вообще, если подумать, дурная затея. Глупая и жестокая.