Что мы говорим? Как сила слов влияет на наши мысли. Дженет Смит Уорфилд

Что я пойму из сказанного вами? Начну ли я представлять себе василисков, которых видела в иллюстрированных сборниках сказок, в то время как вы говорили о забавных ящерицах? Воображу ли я вооруженного человека в форме, в то время как вы говорили о рифовых рыбах? Смогу ли по-настоящему узнать, что такое василиск, пока не увижу одного из них живьем или хотя бы на картинке?

      Предположим, рассказ о василисках меня так впечатлил, что я позаимствовала некоторые слова, употребляемые вами, прибавила к ним свой личный опыт со сборниками сказок и начала говорить с другими людьми о василисках. Знаю ли я, о чем говорю? Не буду ли просто манипулировать словесными ярлыками, не связанными с моим личным непосредственным опытом?

      Когда вы рассказывали о василисках, услышала ли я именно то, что вы хотели сказать? Конечно, нет! Я услышала ваши слова и перевела их с помощью моего личного опыта.

      Если бы я поехала в Гондурас и лично повстречала василиска, мой опыт имел бы ту глубину, которой не обладали слова. Возможно, я бы сказала: «О, теперь я понимаю, что такое василиск». Или: «Я не представляла себе, что они бегают на задних ногах». Или: «О Боже! Они совсем не похожи на тех, которых я видела на иллюстрациях к сборнику сказок».

      После того как я лично увидела василисков, не примут ли ваши слова другое значение? Не начну ли я лучше понимать их значение? Не будет ли наш опыт встречи с василисками обладать сходными чертами, которые позволят осмысленно разговаривать о василисках?

      Я даже склонюсь к тому, чтобы посчитать ваши слова о василисках правдой, хотя вы и не упомянули о том, что василиски бегают на задних ногах. Я стану понимать слова, которые вы использовали для описания василисков, с точки зрения моего собственного опыта.

      Будут ли слова, который вы выбрали для описания василисков, единственно верными словами? Конечно, нет! Каждый человек, встречавшийся с василисками, описывает свой опыт по-разному. Какие слова истинны? Все, потому что они точно описывают опыт, или никакие, потому что каждый рассказ – это лишь частичное, неполное описание?

      Предположим, что Джон и Мэри оба были в Гондурасе и видели василисков. Я никогда не бывала там. Если бы я просто слушала то, что они говорят о василисках, я могла бы прийти к заключению, что слова Джона правильны, а слова Мэри – нет. Я бы слышала лишь различия в словах и не могла соотнести эти различия с непосредственным опытом встречи с василиском. Я могла бы даже заключить на основании разницы в словах, что и непосредственный опыт был разным.

      Что могло послужить причиной моего решения, что слова Джона правдивы? Боюсь ли я Джона? Может быть, Джон был добрее ко мне, чем Мэри? Хочу ли я от Джона чего-то, что Мэри мне дать не может?

      Вербальное общение подобно старой игре в испорченный телефон. Первый человек шепчет что-то второму, второй шепчет услышанное третьему. К тому времени, как слова достигают последнего человека в цепочке, они уже полностью искажены.

      Если мы поклоняемся словам, то поклоняемся