Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!». Сергей Шкенёв

него сказать? Умен, расчетлив, честен в картах, склонен к философским размышлением за трубкой и хорошим коньяком, богат. Собственно, и в армию из отставки вернулся добровольцем, дабы отличиться и получить причитающиеся орденоносцу льготы по налогам. Выражал недовольство штабной должностью при французском императоре, поэтому предложенный Нечихаевым прожект принял с воодушевлением.

      – Какие-то вопросы, Михаил Касьянович?

      – Вот, – на стол перед капитаном лег плотный конверт. – Доклад лейтенанта Фролова, одного из сопровождающих Бобруйский полк офицеров. Что вы на это скажете?

      Павел Сергеевич достал бумагу и пробежался взглядом по неровным строчкам. Ну и что в докладе из ряда вон выходящего? Французы постоянно грызутся между собой, и убийство какого-то там Жан-Луи Гастона вряд ли можно назвать выдающимся событием. Рядовых в бывшей императорской гвардии много, и одним больше, одним меньше…

      – Но это еще не все?

      – Да, не все, – подтвердил Нечихаев и достал следующий пакет. – А вот доклад лейтенанта Самохина, присланный два дня назад. Обратите внимание на фамилию француза.

      Ага, вот это уже серьезно. Некий Жан-Луи Гастон сообщил русскому офицеру о переданном Наполеону Бонапарту письме, а на следующий день был задушен неизвестными и выброшен за борт. Падение тела в воду заметили часовые на соседнем корабле, так что замаскировать преступление под дезертирство злоумышленникам не удалось.

      – Однако…

      – Вот именно, – кивнул Нечихаев. – Вы уверены, Павел Сергеевич, что наш почтальон отдал императору именно наше послание, а не какое-либо иное?

      Воробьицкий потер переносицу, что случалось с ним при сильном раздумье:

      – А куда ему было деваться? Или пойти под трибунал, что гарантировало веревку, или согласиться с предложением.

      – Не слишком ли легко и быстро согласился?

      – У него был выбор? – вопросом на вопрос ответил Павел Сергеевич и тут же дополнил: – Хотя наша убедительная просьба вполне могла соответствовать его собственным планам. Можно сказать – удачно наложилась на них. Или он действовал по указаниям, а бонапартистский заговор существует независимо от него. Дело темное.

      – Что будем делать? Через три дня флот выходит в море.

      – А если… – Воробьицкий в задумчивости завязал узлом чайную ложку. – Если ненавязчиво посоветовать Наполеону в первую очередь бросить в бой гвардию?

      – Бобруйский полк?

      – Да, его. Понимаю, что от решения императора ничего не зависит, но выйти с этим предложением на Тучкова он может?

      – Может, – согласился Нечихаев. – Но как организовать сей спектакль?

      – Мытьем и катаньем, – улыбнулся Павел Сергеевич. – Сейчас же и займусь.

      Два часа, проведенные за изучением протоколов допросов и подписанием смертных приговоров, тянулись бесконечно долго, и Наполеон с нетерпением ожидал появления старшего адъютанта. Нетерпение выражалось в бесцельном хождении по кабинету и в ненавидящих взглядах, бросаемых