Связанные навеки. Марина Серова

воссоединении семьи.

      – Пойдем-ка на кухню. Башка болит, сообразить ничего не могу.

      Не дожидаясь моего согласия, хозяйка отправилась на кухню. Я проследовала за ней. Кухня меня обескуражила даже больше, чем захламленная гостиная. Небольшой стол на две персоны, крашеные деревянные табуретки. На стене сиротливо висела старенькая полочка, завешенная ситцевой занавеской времен моей бабушки. Допотопный холодильник из той серии, которая не имела даже приличной морозильной камеры. Проржавевшая раковина с капающим краном. Из украшений кухня могла похвастаться только «декабристом», распустившимся на подоконнике пышным малиновым цветом.

      Глядя на все это великолепие, я спросила:

      – Татьяна, простите за прямой вопрос, но вы хоть где-то работаете?

      Хозяйка прошла к холодильнику, открыла дверцу, достала бутылку крепкого пива. Переместилась к мойке, заваленной грязной посудой, выбрала прозрачный граненый стакан, ополоснула его под краном и тут же наполнила из бутылки. На мое счастье, гостеприимством Татьяна не страдала, поэтому я была избавлена от необходимости отказываться от «шикарного» угощения. По всей видимости, пить она предпочитала в одиночку. Отхлебнув пару глотков, решила, что пришло время ответить на мой вопрос.

      – Работаю, не сомневайся! Задарма меня кормить желающих нет! А что до Иды твоей, то мне и так по закону ее наследство перейдет. Я ведь правила знаю. У них в семье положено все сбережения дочери передавать. Ну, или родственнице женского пола. А женского я у них одна. Так что ехать мне к старухе резона нет. Только деньги катать.

      – Значит, наследство вы все-таки ждете? – уточнила я.

      – Ну, не то чтобы жду, – протянула Татьяна Коровина не совсем искренне, – но лишним оно мне точно не будет. Сама видишь, как живу. Квартира и то не моя. Здесь еще братец мой прописан. Квартплату, подлец, не вносит, а как делить надумает, так мигом примчится.

      – Где же он сейчас живет? – спросила я из любопытства.

      – У бабы своей. У него каждый год новая баба. Какая пригреет, у той и живет. Больше года еще ни одна не выдерживала.

      – Что так?

      – Балбес он. Работать не хочет, по хозяйству не помогает. Проку от него никакого. Посмотрит очередная баба, посмотрит, да и выгонит братца. А он припрется сюда и давай права качать! Потом другая дура на него клюнет, он и сваливает. Мне передышка.

      – Может быть, вам к тетке переехать? Квартира у нее большая. В средствах она не стеснена. Найдете себе работу. Будете жить вдвоем. И вам хорошо, и пожилая женщина под присмотром.

      – Пустит она к себе, как же! Она за всю жизнь ни одного доброго дела не сделала, думаешь, на старости лет что изменится? Она и письма эти пишет только для того, чтобы уши свободные найти. А приеду я к ней, так она и на порог такую, как я, не пустит. Она ж «благородных кровей». Мы ей не чета.

      – А вы пить бросайте, чистоту в квартире поддерживайте, работу попрестижней найдите. Ну и себя в порядок приведите, конечно. Вы кем работаете?

      – Кем-кем.