Тринадцатый подвиг Геракла. Фазиль Искандер

делали.

      Об уколах заранее никогда не объявляли, чтобы никто не мог улизнуть или, притворившись больным, остаться дома.

      Уколов я не боялся, потому что мне делали массу уколов от малярии, а это самые противные из всех существующих уколов.

      И вот внезапная надежда, своим белоснежным халатом озарившая наш класс, исчезла. Я этого не мог так оставить.

      – Можно, я им покажу, где пятый «А»? – сказал я, обнаглев от страха.

      Два обстоятельства в какой-то мере оправдывали мою дерзость. Я сидел против двери, и меня часто посылали в учительскую за мелом или еще за чем-нибудь. А потом пятый «А» был в одном из флигелей при школьном дворе, и докторша в самом деле могла запутаться, потому что она у нас бывала редко, постоянно она работала в первой школе.

      – Покажите, – сказал Харлампий Диогенович и слегка приподнял брови.

      Стараясь сдерживаться и не выдавать своей радости, я выскочил из класса.

      Я догнал докторшу и медсестру еще в коридоре нашего этажа и пошел с ними.

      – Я покажу вам, где пятый «А», – сказал я. Докторша улыбнулась так, как будто она не уколы делала, а раздавала конфеты.

      – А нам что, не будете делать? – спросил я.

      – Вам на следующем уроке, – сказала докторша, все так же улыбаясь.

      – А мы уходим в музей на следующий урок, – сказал я несколько неожиданно даже для себя.

      Вообще-то у нас шли разговоры о том, чтобы организованно пойти в краеведческий музей и осмотреть там следы стоянки первобытного человека. Но учительница истории все время откладывала наш поход, потому что директор боялся, что мы не сумеем пойти туда организованно.

      Дело в том, что в прошлом году один мальчик из нашей школы стащил оттуда кинжал абхазского феодала, чтобы сбежать с ним на фронт. По этому поводу был большой шум, и директор решил, что все получилось так потому, что класс пошел в музей не в шеренгу по два, а гурьбой.

      На самом деле этот мальчик все заранее рассчитал. Он не сразу взял кинжал, а сначала сунул его в солому, которой была покрыта Хижина Дореволюционного Бедняка. А потом, через несколько месяцев, когда все успокоилось, он пришел туда в пальто с прорезанной подкладкой и окончательно унес кинжал.

      – А мы вас не пустим, – сказала докторша шутливо.

      – Что вы, – сказал я, начиная волноваться, – мы собираемся во дворе и организованно пойдем в музей.

      – Значит, организованно?

      – Да, организованно, – повторил я серьезно, боясь, что она, как и директор, не поверит в нашу способность организованно сходить в музей.

      – А что, Галочка, пойдем в пятый «Б», а то и в самом деле уйдут, – сказала она и остановилась. Мне всегда нравились такие чистенькие докторши в беленьких чепчиках и в беленьких халатах.

      – Но ведь нам сказали сначала в пятый «А», – заупрямилась эта Галочка и строго посмотрела на меня. Видно было, что она всеми силами корчит из себя взрослую.

      Я даже не посмотрел в ее сторону, показывая, что никто и не думает считать ее взрослой.

      – Какая