Удержаться на краю. Алла Полянская

примешался запах их дома, машины, собачьих печенек и корма Декстера. Запах покоя и безопасности, запах Стаи.

      Хозяйка бежит вниз по ступенькам. Кто-то горит, и она срывает с себя куртку, сбивает пламя, гасит его – уже видно, что лежащий человек только начал гореть, больше пострадала одежда, и хозяйка достает из сумки бутылку с водой, поливает голову человека. Она встревожена и потеряла бдительность, но Бруно все равно начеку. Кто-то подходит сзади, и хозяйка этого не слышит. Но он слышит, он знает, что этот человек пахнет опасностью, сталью, мерзким дымом, который люди выпускают из горящих палочек, пахнет застарелым потом и нестираной одеждой. И Бруно, извернувшись, молча бросается на этого человека. Здесь он принимает решения, это решение очень правильное, и хотя что-то острое бьет его в бок, обжигая болью, Бруно вцепился в горло нападающему.

      Все это произошло в абсолютной тишине, и хозяйка не успела ничего понять, но когда поняла…

      – Ах ты сволочь!

      Она взбежала по ступенькам и отбросила ногой остро заточенный предмет, Бруно чувствует боль в боку, его лапы слабеют.

      – Держись, мальчик, только держись!

      Бруно чувствует, как хозяйка осторожно касается его раны, потом полилось что-то прохладное, и кровь перестала сочиться по лапам.

      – Давай-ка я мордаху тебе умою, а то невесть какая зараза могла быть у этого урода.

      Вода прохладная, Бруно пьет, и скоро это просто вода, без примеси чужой крови.

      – Теперь попробуем добраться до машины.

      Хозяйка достает из рюкзака плотную ткань, в которой обычно носит громоздкие предметы, перекатывает Бруно на нее и поднимает с видимым усилием.

      – Тяжел ты, брат, но я дотащу, держись.

      Она спускается, каждый шаг отдает болью в ране, но Бруно терпит. Он знает, что чужих уже нет, и только тошнотворный запах горелой плоти забивает запах хозяйки.

      – Потерпи, малыш, только не умирай, ладно?

      Бруно хочет пить, но он терпит, понимая, что сейчас именно от действий хозяйки зависят их жизни.

      Тьма окутала их, запах горелой плоти отдалился. Где-то в зарослях их машина, он чувствует ее запах, но темно, и хозяйка тащит его на плечах. Если бы он понимал в мерах весов, то знал бы, что весит почти шестьдесят килограммов, а это значит, что даже для своей породы, объединяющей больших сильных собак, он великан.

      – Потерпи…

      Бруно ощущает знакомый запах их дома на колесах, хозяйка устраивает его на заднем сиденье, снова поит с ладошки и, подсветив фонариком, осматривает рану в боку.

      – Паршиво… но ты потерпи, малыш, я сейчас. Не бросать же его там…

      Хозяйка исчезает в темноте, и Бруно скулит в тоске. Время остановилось, боль накатила снова, и рана кровоточит.

      – Я здесь, малыш, я здесь!

      Хозяйка говорит так, словно тоже держится из последних сил, и это так, потому что обгоревшее тело она нести не может, а просто тащит его, но и это тяжело. Она открыла багажник и с трудом погрузила туда тело, воняющее горелым.

      – Ничего,