Аниськин и сельские гангстеры. Максим Курочкин

присвистнул Костя. – Так вас, наверное ищут. Сноха, или еще кто.

      – Пущай, поищет, – злорадно ответил дед, – она мне бочками кровушку повыпила, теперче я ей буду. Да я уж и не впервой убегаю. И в лесу жил, и на поезде в Ташкент в собачьем ящике ехал, и топиться пробовал, не отстает, зараза. Споймает и воспитует, воспитует. Деток-то бог не послал ей, вот на мне материнскую любовь свою и вымещает. Теперь на тебя глаз положила. Ты ей, главное, воли не давай! Если раз прикрикнет, а ты не ответишь, считай – пропала твоя душенька. Я вот жалел ее и дожалелся. Ну, ничего. Это раньше я один действовал, а теперь у меня сообщник есть. Теперь мне легче укрываться будет. Не выгонишь?

      – Не выгоню, – заверил его Костя, – а как же вы так долго на печи существуете? Питаетесь? Другие нужды справляете?

      – А мне много и не надо, – охотно ответил дед, – когда морковку со стола стяну, когда молока из крынки глотну, вот и сыт. Главное, чтобы спать давали.

      – Так ты вроде как законсервированный какой-то, – с удивлением, граничащим с восторгом, прошептал Костя.

      – Это как в банке килька? – спросил дед, – ну да, навроде того.

      Шум в сенях прервал содержательный разговор двух квартирантов.

      – Браток, не выдай! – живо вскрикнул дед, задернул занавесочку и быстро, как крот, закопался в свое тряпье.

      Пришла квартирная хозяйка. Костю сразу определили к ней на постой. Хозяйка была в возрасте, годов семидесяти, женщина аккуратная и хозяйственная, к Косте относилась как к сынку, занявшему высокую должность, с оттенком уважительного панибратства. С появлением нового жильца ее статус в Но-Пасаране поднялся на новую, довольно заметную высоту, так что жильца она любила и холила.

      Еще вчера Комаров, впавший в уныние из-за отсутствия в селе общепита, договорился с хозяйкой о том, чтобы она взяла на себя ведение его холостятского хозяйства, за отдельную плату, конечно. Та с радостью согласилась и в данный момент принесла жильцу кастрюльку с горячими, духовитыми щами.

      – Здравствуйте, Анна Васильевна, – преувеличенно-радостно поздоровался Костя.

      – Вот, щец тебе принесла, – широко улыбнулась хозяйка.

      – Спасибо, – еще более широко оскалбился Костя.

      Анна Васильевна поставила кастрюльку на стол и принюхалась.

      – Что-то у тебя дух какой-то тяжелый, – сказала она подозрительно, – мужской. Курить, что ли начал?

      – Да, – не подумав, согласился Комаров.

      – Это ты зря, – посуровела хозяйка, – я свекра родного за курево со свету сжила, и тебя сживу. На работе – пожалуйста, а что бы в хате – ни-ни! Понял?

      – Чего ж непонятного, – пожал плечами Костя, – конечно, понял.

      – То, что Бирюка арестовал – молодец, народ одобряет, – немного помолчав, выдала хозяйка. – Давно пора хвост ему прижать. Уж больно заносчивый, людей не уважает, к мнению не прислушивается.

      – А при чем здесь это? – не понял Комаров, – Куркулев задержан по подозрению в убийстве, а не за то, что к народному мнению не прислушивается.

      – Это как поглядеть, – не согласилась